Скоро будет автобус, мы обогнали его возле… Черт, то не наш автобус. – Он посмотрел на часы. – Последний уже прошел. Ничего, Лиз, кто-нибудь обязательно будет ехать. Увидишь, мы будем у дяди Джо еще засветло. Он так обрадуется нам. Лиз, сестренка, ну что с тобой?..
Тело Лиз обмякло. Лицо стало белым как мел, зрачки широко раскрытых глаз уставились в одну точку. Томми подхватил ее поудобней и припустил бегом, приговаривая: «Потерпи, потерпи, сестренка… Я с тобой… Все будет хорошо…»
Он окончательно выдохся, когда их наконец нагнал «фиат», за рулем которого сидел местный арарива – сторож в поле. Лиз осторожно положили на заднее сиденье, Томми протиснулся на устланный соломой пол между спинками и сиденьем. Он не сводил с сестры глаз.
– Ньаньа?[50] – спросил хозяин машины. Томми кивнул и сказал:
– Она… она беременная. Хуан, а вдруг ей пора рожать?
– Нет. Он еще совсем маленький. Не больше детеныша курку.[51] Когда он вырастет и станет, как два больших че'льо,[52] тогда твоя ньанье будет рожать. А сейчас мы отвезем ее к моей сестре. Она знает, что нужно делать с беременной женщиной, чтоб она не родила прежде срока. У тебя очень красивая ньаньа.
По щекам Томми текли слезы. Он смотрел на Лиззи и думал о том, что если с ней что-то случится, он сядет на свой «кавасаки», разгонит его и направит в лоб фургону или рефрижератору. Он плакал оттого, что ему было жаль Лиззи, себя и, конечно же, Амару – новенького, блестящего и совсем ручного.
Они подъехали к домику с верандой, из которого вышла пожилая женщина со смолисто-черными прямыми волосами до плеч и глиняной трубкой в зубах. Арарива сказал ей что-то. Она кивнула.
– Неси ньаньа в дом, – велел Томми Хуан.
КОВАЛЬСКИХ ТЯНЕТ ДРУГ К ДРУГУ
Отыскать виллу «Дафнис и Хлоя» не составило большого труда. Бич, которого Паоло накормил ленчем в баре-закусочной возле галереи поп-арта, сообщил, что однажды в него стрелял сторож, охраняющий виллу напротив, – принял за воришку, хотя Попкорн[53] (так звали бича его приятели) хотел всего лишь искупаться в бассейне.
– Хозяева в Европе – сейчас в Калифорнии сезон дождей, – рассказывал Попкорн, поглощая гамбургеры. – Богатые люди, шикарная жизнь. – Он наклонился к Паоло, понизив голос до доверительного шепота. – Там у них электронная охрана. Сработает, если даже пробежит опоссум, не то что… Не советую связываться с потомственными миллионерами. Можно взять один ювелирный магазинчик…
Паоло не стал дальше слушать его болтовню. Он расстроился, узнав, что хозяев «Дафниса и Хлои» нет дома. Денег оставалось дня на три, а без них человеку в Беверли-Хилл, штат Калифорния, делать нечего.
Паоло знал, как перехитрить электронику. Это была своего рода наука выживания, которую преподал ему безжалостный двадцатый век. Паоло проник на территорию поместья так же легко, как перелетает с одного дерева на другое птица. В гроте, воздвигнутом фантазией человека, привыкшего жить, чтобы тратить деньги, Паоло укрылся от дождя. Когда стемнело, он нарвал травы и сделал себе постель. Трава была сырая, и он вздохнул, невольно вспомнив шалаш на берегу реки. В этом вздохе не было сожаления – прошлое, понял он, должно оставаться прошлым. Паоло оно представлялось рядами книг на полке. Можно взять и почитать на ночь ту, где пишут про любовь. Когда-то, возможно, ему захочется прочитать и про войну.
Он натянул на голову куртку и заснул под шум дождя. Проснулся ровно через два часа – в голове, как он и рассчитывал, раздался звонок. Жить по звонку было не слишком уютно, зато давало шанс выжить. Особенно на страницах той книги, где люди ожесточенно и с наслаждением убивали друг друга, оправдывая свои безумные поступки коротким и столь многозначительным в своей кажущейся привычности словом – война.
Паоло выглянул наружу. Дом казался большой бесформенной глыбой, отбрасывающей тусклую тень на лужайку и ведущую к самшитовой роще аллею.
Он вышел, передвигаясь на обезьяний манер. Этот способ передвижения он усвоил там, где слово «жизнь» значило куда меньше любого другого слова – на всех языках. Хотелось есть. Обычно желудок вдохновлял Паоло на самые невероятные подвиги. По зову желудка он совершил несколько героических поступков.
Он знал, как заставить электронного сторожа поверить в то, что человек еще менее материален, чем привидение. Электронный мозг более доверчив и предсказуем, чем мозг хомо сапиенс, – это Паоло за свою жизнь тоже усвоил.
Он очутился в большой комнате. Посередине стояла огромная застланная мягким светлым покрывалом кровать. Он предвкушал, как отдастся ее беззаботному уюту. Но сперва нужно ублажить желудок.
Кухня располагалась в противоположном конце дома. Туда его привели едва ощутимые, а оттого еще более соблазнительные запахи съестного. Кофеварка работала бесшумно, а чтобы по дому не распространялся аромат кофе, Паоло включил вытяжку.
Он изучил холодильник с мясными продуктами. Достал из него пакет с тонкими ломтиками копченого бекона и кусок жареной свинины на ребрах. Хлеб заменили галеты – похоже, в этом доме экономили на хлебе, за день съедая его весь, до последней крошки.
Ужин получился королевским. Паоло слил в раковину кофейную гущу, вымыл чашку и ложку, собрал ладонью со стола крошки. Теперь можно отдаться сну.
Паоло проспал четырнадцать часов – это он определил по тем же внутренним часам, которые его никогда не подводили. Проснувшись, он мысленно пожелал себе доброго утра. В спальне пахло пылью, из чего можно было сделать вывод, что в отсутствие хозяев прислуга не слишком усердствует в поддержании чистоты. Это открытие его обрадовало. При мысли о хозяевах этого дома он испытал странное смятение чувств.
Когда в коридоре раздались шаги, Паоло мгновенно привел в порядок постель. Покрывало было синтетическим и в отличие от естественных материалов, не хранило в себе память о контурах человеческого тела. Под кроватью было безопасно. Он видел вдалеке женские ноги в босоножках. Конечно, ни босоножки, ни грубая походка не могли принадлежать хозяйке столь роскошного особняка.
Прислуга открыла окно, не обратив внимания на то, что его уже открывали ночью во время дождя и на
