– Это Надька-то? Слушайте ее больше! Злая она баба. Скверная. А Лена для меня – как своя. Они с матерью в Колпино жили. А тут Клавдия проживала – тетя Ленкина. Как она умерла, Лена ее квартиру и заняла. А Галина – мама Ленкина, так в Колпино и осталась.
– Почему же так? Не захотела с дочерью жить?
– У нее там квартира отдельная. Я у них в гостях была, видела. Всю землю возле дома жильцы на кусочки поделили. И каждый на своем огородике и картошку, и зелень, и цветочки сажает. А кто хочет, так не цветочки, а лук с морковкой. Зачем Галине сюда перебираться? Она у себя в Колпино привыкла. Это Ленке там скучно казалось. Она все ближе к культурной жизни норовила пробраться.
Да уж! Культурная жизнь! С жирным директором продуктовой лавочки родом из Баку, до сих пор разговаривающим на русском с сильным кавказским акцентом! Тут уж так вдохнешь культурных ценностей, что потом не выдохнешь!
Но все же кое-что подруги себе на ус намотали. Каковы бы ни были причины, по которым Лена стремилась жить отдельно от матери, эта мать у нее все же имелась. И даже, против всяких ожиданий, не где-нибудь за тридевять земель, а совсем близко, в Колпино.
Однако сообщать несчастной женщине горестную весть подругам не слишком хотелось. Пусть этим займутся представители официального следствия. У них это получится куда лучше. Опыта больше. А подруги побеседуют с матерью Лены, когда несчастная женщина немного успокоится и придет в себя от полученного известия.
– Скажите, – обратилась к старушке Леся, – а вот вы хорошо знали свою соседку. Скажите, вы тоже считаете, что Лену мог убить Гоша?
Старушка задумалась. А потом внезапно сказала:
– Меня Анна Сергеевна зовут. Будем знакомы.
Подруги тоже представились. И Анна Сергеевна сердечно произнесла:
– Очень приятно. А что касается вашего вопроса, то… Гоша – человек горячий. Но я сама в молодости жила на Кавказе, в Грузии. И не просто в Грузии, а в самых ее отдаленных и диких уголках. Работала на мандариновых плантациях.
Подруги искренне изумились:
– Что вы говорите?
– Да уж! – заулыбалась Анна Сергеевна. – Комсомольская юность. Напрасно сейчас молодежь считает, что у нас была плохая жизнь. Да, за границу мы не ездили, или ездили, но очень редко, и только в страны так называемого соцлагеря – Болгарию, Чехословакию, Восточную Германию. Зато какая огромная страна лежала перед нами! СССР! Все, что человеку нужно, у нас было. Хочешь горные лыжи – сделай такое одолжение, поезжай на Алтай. Хочешь жары, дынь и экзотики – бери путевку в профкоме и за четверть цены или вовсе бесплатно езжай себе в Узбекистан. Хочешь романтики – можешь податься на целину. Еще и денег получишь. А уж романтики ты там хлебнешь – на всю жизнь хватит!
– А вы, значит, в Грузию подались?
– Я ведь сама из деревни, – призналась старушка. – А после войны у нас в колхозе народ стал по городам разбегаться. Оно и понятно. Мужиков, которые на себе основную работу тянули, на войне той проклятой поубивало. А сельская жизнь, что ни говори, на грубой физической силе во многом держится. Или тогда держалась. Сейчас-то всякие приспособления придумали, а тогда вместо трактора или лошадей только плуг с быками был. А наши быки пахать-то не приучены, идут неохотно. Измучаешься, пока свой надел вспашешь. Да если быки есть, это еще хорошо. На себе люди землю пахали. Женщины и дети в плуг впрягались и так тащили. Вот люди и стали от такой деревенской идиллии в большие города бежать. Там жизнь хоть немного, да все же полегче была.
– И вы в Грузию подались?
– Сначала туда. Мне подруга так посоветовала. Сама она еще тремя годами раньше уехала. И сказала, что мне тоже поможет из родного колхоза бежать. Когда народ разбегаться начал, председатель паспорта нам на руки не выдавал. А мы и без паспорта обошлись. На мандарины всех подряд брали, у них вечная нехватка рабочих рук была. Ну а оттуда уже запрос в правление послали. Те паспорт, ясное дело, не шлют. Но человек же без паспорта не может. Вот на основании отказа из родных колхозов нам всем на плантации новые паспорта и выправляли. И становились мы после этого вольными птицами.
И, помолчав, старушка озадаченно произнесла:
– А к чему это я вам все рассказываю? Ах да! Прожила я в этом грузинском селе долго. И народ там, скажу я вам, горячий был. Необузданный совсем. И ссоры случались. Но убивали там ничуть не чаще, чем в моей родной северной деревне. Так что все эти разговоры про горячих южных парней… не очень-то я им верю. Да, покричать они могут. И за кинжалы схватятся при случае тоже. А чего бы им за них и не схватиться, если у каждого он на поясе висит? Но вот чтобы пустить это оружие в ход и нанести друг другу серьезные ранения – такое случалось крайне редко. Ничуть не чаще, чем у нас в деревне. И у нас мужики напьются, да и без всяких кинжалов топорами друг друга зарубят или вилами заколют. Так что как Гоша мог Ленку убить, так и любой из ее других хахалей – тоже мог.
Ого! Оказывается, у Лены и другие вполне официальные кавалеры имелись!
– Это только я знала. Живем мы с Леной… Верней, жили мы с ней дверь в дверь. Так что я всех, кто к ней приходил, могла свободно наблюдать.
– И много приходило?
– Да уж хватало, – хмыкнула старушка то ли одобрительно, то ли завистливо. – Гоша-то ее после десяти вечера невыездной был. Дома сидел, перед женой примерного супруга изображал. А Ленка этим и пользовалась.
Отлично! Значит, Лена вполне могла быть той девушкой, которую Алекс привез к себе в коттедж. Подруги и раньше в этом почти не сомневались. Но все же им было приятно лишний раз услышать подтверждение своей гипотезы.
– А вы их знаете?
– Кого?
– Любовников Лены!
– Знакомиться не приходилось. А в лицо, конечно, знаю.
Какая удача! Леся тут же полезла за телефоном, где у нее был сфотографирован Алекс на фоне родной и нежно любимой «Мазератти» – подарка любимой женщины.
– Посмотрите, вы не узнаете этого человека?
Анна Сергеевна посмотрела и кивнула:
– Вчера вечером он за Ленкой заезжал.
Просто удача на удаче!
– А Лена не говорила, куда они потом поедут?
– Нет. Я только потому их и увидела, что внука своего после института ждала. Боюсь я за него, когда на улице темнеет рано. В подъезде вечно лампочки выкручивают. В прошлом месяце хулиганы на соседней улице на женщину напали, по голове ее стукнули, сумку вырвали, драгоценности отняли. Хорошо еще, что жива осталась. А на прошлой неделе во дворе на подростка напали. Телефон отняли, деньги, убить грозились.
Поэтому заботливая Анна Сергеевна, наплевав на строгий запрет внука, все равно дожидалась юношу, сидя у окошка в кухне. И, как только разглядела знакомый силуэт, подходящий к их подъезду, прокралась к двери и стала слушать. Если бы на внука напали на лестнице или возле лифта, то она бы услышала и приняла меры. Но все прошло удачно. Внук поднялся на этаж в целости и сохранности. Позвонил в дверь. И Анна Сергеевна, как заправский конспиратор, выждала некоторое время и лишь затем открыла ему дверь.
– Вот тут я их и увидела. Лена как раз из своей квартиры выходила. А этот уже стоял. С лилиями. Аромат от них был! Я даже закачалась. И потом полвечера до слез чихала.
Но Лена аллергией не страдала. Цветы взяла. И, весело чмокнув кавалера в щеку, повлекла его вниз по лестнице.
– Вот этот самый парень и был, – кивнув на фотографию Алекса, повторила Анна Сергеевна. – Ваш знакомый?
– Да, – кивнула Кира.
