застрелили.
– И он погиб, – добавила почему-то Леся.
Тетка Матильда выпрямилась в полный рост. И устремила на подруг пристальный взгляд своих маленьких, как буравчики, глаз. Подругам показалось, что наконец за все время разговора о ее племяннике на лице тетки мелькнуло что-то человеческое.
– Вот оно что! – открыла наконец рот тетка. – Значит, квартира брата теперь свободная останется? Вот и славно! И я вам скажу теперь, есть все-таки справедливость на свете! Есть!
Глава седьмая
Раскрыв рот, подруги смотрели на это жирное подобие женщины, которую буквально переполняло теперь ликование.
А он ведь еще тревожился, чтобы уберечь ее от неизвестной беды. Славке перед смертью наказ передавал, чтобы он их тетку спасал.
Да такую жабу поглубже закопать бы надо! Родного племянника, законного там или незаконного, а все равно родная кровь, убили, а ей и горя мало. Хапуга! И дрянь!
Но сияющая тетка Матильда явно не замечала осуждающих взглядов подруг.
– Вот и чудненько! – бормотала она, общаясь даже не с гостьями, а сама с собой. – Надо будет нам с дочей подсуетиться. А то и другие претенденты на квартирку-то появятся. Хорошо еще, что Матвей с этой своей Нюркой не расписавшись жил. А то села бы я в лужу. Небось живая жена после мужа в первую очередь наследовать имеет право. А так мне только бы все бумаги в срок выправить, и дело в шляпе.
И, уставившись на подруг, она озабоченно произнесла:
– Одного не соображу, с квартирантами-то мне как быть? С одной стороны, на фиг они мне сдались? А с другой, пока суд да дело, пока я там в наследство вступлю, копеечка-то мне нелишняя будет. Оставлю их, пожалуй. Только навестить их надо. Сказать, что теперь я квартире хозяйка. И чтобы не вздумали Нюрке деньги за жилье отдавать. Впредь я деньги с них брать буду.
Эта последняя фраза была произнесена с такой горделивостью, что подругам даже показалось, что тетя Матильда стала как-то еще выше ростом. Ну прямо тебе помещица, узнавшая, что ее земли неожиданно резко подскочили в цене и теперь она может задирать нос перед своими менее удачливыми соседями. Ну а дворня для нее такая мошкара, что она ее и в упор не видит.
– Скажите, а вас не интересует, что же все-таки случилось с вашим племянником? – с отвращением спросила у нее Кира. – Все-таки не от кори помер.
– Ну, слышала от вас, что застрелили его, – кивнула тетка. – А мне-то что? Я в его дела не мешалась. Мы с ним вообще не общались. Сто лет он мне был не нужен.
– Совсем, совсем не общались? – растерянно переглянулись подруги.
– С этим выродком? Никогда!
– А с другим своим племянником, со Славой?
– Он мне тем более не племяш! – сердито заявила тетка. – Чужая кровь.
– Как? – ахнули подруги. – И Славку родители тоже не в браке родили?
– Да нет же, – брезгливо поморщилась женщина. – Не в том дело.
– А в чем?
– Просто у моего родного брата – отца Матвея – была женщина, с которой он жил и у которой Матвея заделал, – начала рассказывать женщина.
– Ясное дело, – понимающе кивнула Кира. – Раз есть сын, есть и жена.
– Ты меня не перебивай, – осадила ее тетя Мотя, – жена, скажешь еще... Так вот, а у этой бабы тоже, в свою очередь, был брат, который и был женат на матери Славки. Ясно теперь? Матвей и Славка между собой родня. А мне Славка никто. Хоть юридически он и считается моим племянником. Но нашей, собакинской, крови в нем нет.
– Какой крови? – переспросила Леся, решив, что ослышалась.
– Собакинской, – охотно повторила тетя Мотя и горделиво добавила: – Фамилия у нас такая древняя. Собакины мы.
Подруги переглянулись. С одной стороны, вроде бы и древний род, а с другой... Хотя ведь и собаки бывают не только злобными цепными псами, но и ласковыми преданными друзьями.
– Так что я с Матвеем и Славкой раза три за свою жизнь и виделась, – подвела итог беседы тетка Мотя. – Да и то ради брата только. А так, сто лет мне эти мальчишки не нужны. Зачем? У меня своя дочь растет. Мне о ней думать надо. С квартирой мы ей теперь и мужа побогаче подыщем. Голодранец нам не нужен.
– Может быть, ваша дочь общалась с братьями? – спросила Леся. – Можно с ней поговорить?
– Спит она еще! – сурово произнесла женщина. – И нечего ее тревожить. Она вчера себя с вечера почувствовала неважно. Пусть отдыхает.
– А она все же общалась с кузенами?
– Да зачем ей? – искренне удивилась тетка Мотя. – Леночка у меня хорошая девочка. Зачем ей эти недоноски?
– Как? – воскликнули подруги. – И вашу дочь тоже Леной зовут?
– Почему тоже? – насторожилась тетка. – Что вы имеете в виду? Говорите!
– Дело в том, что перед смертью Эдик, то есть, простите, Матвей, упоминал, что Леночка не его сестра. И просил передать об этом Славику.
И подруги устремили взгляд на женщину. А с ней явно творилось что-то неладное. После слов Киры тетка Матильда сначала побледнела, потом побагровела, а потом вскочила из-за стола и заорала, ничуть не заботясь о покое своей дочурки:
– Вон! Вон из моего дома! И чтобы духу вашего тут больше никогда не было! Ишь, чего удумали! Имя наше позорить! Не дам!
Девушки испуганно вскочили из-за стола и проворно засеменили к выходу, недоуменно озираясь на хозяйку. Но той этого показалось мало. И она продолжала их преследовать, осыпая бранью.
– Ах вы, грязные сплетницы! – вопила разбушевавшаяся баба. – Явились ко мне в дом, про Матвея голову задурили. А сами вон чё удумали! Да я вас сейчас живо с лестницы спущу. Через пролет у меня полетите.
Вид у тетки Моти был настолько угрожающий, что подруги словно пробки из бутылки вылетели на лестницу под аккомпанемент громогласной брани тетки Матильды и очень капризного пронзительного девичьего голоса, который доносился из недр квартиры.
Судя по всему, Леночка все же была разбужена материнскими воплями и теперь выражала свое недовольство.
– Ужасная женщина! – остановившись на пролет ниже и промокнув белоснежным платочком выступивший на лбу пот, вздохнула Леся. – Чудовище какое-то.
– И какая муха ее укусила? – нахмурилась Кира. – Вроде бы нормально разговаривали. Она и не думала нас гнать.
– Пока про ее дочку не заговорили, все нормально было, – кивнула Леся.
– Странно, – произнесла Кира. – С чего бы ей так неадекватно реагировать?
– А вдруг это правда? – шепотом и боязливо поглядывая наверх, где за металлической дверью осталась разгневанная тетка Матильда, произнесла Леся.
– Что правда?
– Ну про Леночку – дочку тетки Моти.
– Да что правда-то?
– А то, что она не сестра Матвею.
– Ну и что? – продолжала недоумевать Кира.
– Да ты сама рассуди, если она не сестра Матвею, значит, и тетке Матильде она не родная дочь.
– Слушай, а ведь правда! – воскликнула Кира. – Как это я раньше не докумекала?
– А с другой стороны, – продолжала рассуждать Леся, – не родная, и что с того? Мало ли сколько людей не может иметь детей и усыновляют чужих? Ничего в этом такого нет. И усыновленный ребенок имеет перед законом все права наравне с родным.
– Так-то оно так, конечно, – пробормотала Кира. – Только многие родители все равно не хотят, чтобы их
