девушки сразу поняли, что попали верно. Лицо у Зайчика вытянулось в жалобной гримасе.
– А я тут каким боком?
– Вот попадешься случайно под руку убийце, потом объясняй ему, что ты тут не крайний.
– Это что же? – растерялся Зайчик. – Это за что же? Из-за Римки и ее братьев-сестер, которые чего-то там натворили, я тоже под раздачу попасть могу?
– Запросто!
Зайчик разволновался окончательно.
– Так это же что получается? – заплакал он. – Они уже и до меня добрались? Может, я вовсе не водкой траванулся? А мне яд в нее специально подсыпали?
Мнительный, как все трусы, Зайчик затрепетал. Теперь он дрожал за свою жизнь. И с ним можно было делать решительно все, что угодно. Как с хорошо размятым в руках пластилином. Лепи, что душе угодно. Контактный телефон жены, как быстро выяснилось, Зайчик все же на руках имел. И даже вызвался сам позвонить ей. Причем немедленно.
– Вот стерва! – ругался он на жену, судорожно тыкая пальцами в кнопки. – Сама на гастроли умотала, а меня подставила. Нет уж, пусть сама со своими родственничками разбирается. Никогда от них помощи не видел, а тут вдруг объявились. Да еще не одни, убийцу на хвосте притащили!
Логики в словах Зайчика было мало. Поэтому когда он озвучил свои претензии жене, та сначала растерялась.
– Кто погиб? – допытывалась она.
– Гера, – подсказала Мариша растерявшемуся Зайчику.
– Гера? – воскликнула Прима. – Герасим?! Нет! Не может быть! Не верю!
Было уже одно то хорошо, что она не отрицала того, что знает брата Геру. Но вот на вопрос, где сейчас может прятаться бедная Этна, Прима ответа не знала.
– Она мне в последнее время не звонила. Странно.
– До тебя дозвонишься! – фыркнул в трубку Зайчик и неожиданно принялся стыдить жену. – Какая же ты сука, Римка! У тебя младшая сеструха в беду угодила, а тебе только попой на сцене вертеть бы и глотку драть!
Но Прима на его обвинения никак не отреагировала. Видимо, за годы супружества она уже составила себе четкую картину о том, что за личность ее муженек. И всерьез это жалкое существо просто не воспринимала.
– Передай трубку, – велела она ему.
И Марише еще раз пришлось изложить вкратце суть случившегося с Герой и Этной за последнее время. Их приемная сестра ахала и охала. Одним словом, вела себя, как самая обычная женщина, а вовсе не мега-звезда. А потом снова сказала:
– Мы с Этной давно не общались. Только в мае я поздравила ее с днем рождения.
– В мае?
– Да, она у нас родилась в мае. И в детстве всегда с гордостью всем говорила: «Я – майская девочка!».
Папа так ее и звал «Ямайская девочка».
Информация была трогательная, но увы, совершенно бесполезная.
– Могу дать вам телефон нашего брата Платона, – сказала наконец певица. – Думаю, что если Этна к кому и обратилась, то именно к Платону.
– Почему?
Прима задумалась.
– Не знаю, просто он такой человек, рассудительный и никогда не поддается панике. Он историк. И немного не от мира сего. И именно потому, что его не волнует день сегодняшний, он может всегда рассуждать здраво, не отвлекаясь на эмоции.
Получив телефон Платона, подруги попрощались с Примой, пожелав ей творческих успехов и пообещав, что как только ситуация прояснится, Этна, Платон или они сами обязательно свяжутся с певицей и все ей подробно расскажут.
– Пожалуйста! – жалобно произнесла Прима. – Может быть, вам покажется это странным, но мы с братьями и Этной всегда были очень близки, хоть по крови мы и не можем считаться родственниками.
– Мы понимаем.
– Наш приемный отец сумел создать в нас всех ощущение, что мы одна семья. Лично я никогда другой семьи не имела. Да и не хотела бы иметь. – И Прима, увлекшись воспоминаниями, продолжала говорить: – Знаете, наш отец был очень проницателен. У него была целая система тестов, которая позволила выявить задатки каждого из нас. И потом он помог развить их в той степени, что каждый из нас добился в жизни успеха. Лично я ему за это очень благодарна.
Насчет успеха, которого добился Гера, подруги тактично промолчали. А Приму отвлекли какие-то люди.
– Мне надо бежать, – торопливо сказала она. – Но вы мне еще позвоните? Хорошо?
Подруги пообещали. И попрощавшись с Петром Зайчиком, ушли. Пока они шли к «Мерседесу», Инна еще терпела. Но когда они сели в машину, а подруга все равно не торопилась взять трубку, Инна не выдержала.
– Звони же скорей этому Платону – брату Этны! – изнывая от нетерпения, воскликнула она. – Чего ты ждешь?
– Погоди. А что мы ему скажем?
– Как это что? Спросим, где его сестра!
– А если он не захочет нам это сказать? Ведь не забывай, Этна, судя по ее поведению, сейчас прочно ударилась в бега.
– Все равно у нас нет других шансов, чтобы ее отыскать. Звони!
– Лучше ты, – неожиданно сдала позиции Мариша. – Процесс вытрезвления этого дурака Зайчика отнял у меня слишком много сил. И сейчас я не чувствую в себе куража для такого важного разговора.
Инна позвонила. Вначале трубку долго не снимали. Затем звонок сбросили. Повторным набором номера Инна добилась только того, что прослушала голос автоматической барышни.
– Он его отключил! – уныло произнесла она. – Что бы это значило?
Мариша взглянула на часы и пожала плечами.
– Одно из двух, либо Платон как нормальный человек уже спит, и потому не захотел разговаривать. Либо он человек принципиальный и из принципа не отвечает на незнакомые телефонные номера.
– А что, бывают и такие люди?
– Сколько угодно!
До утра подруги решили ничего больше не предпринимать. Они приехали домой к Марише и поняли, что двигаться никуда больше просто не в силах. По дороге они завернули в круглосуточный универмаг, пополнив запасы пропитания. В числе последних была упаковка баночного светлого пива, которое подруги терпеливо довезли до дома. Там разлили в толстые керамические кружки с веселыми красноносыми баварцами и сделали по первому глотку.
– О-ох! – блаженно потянулась Мариша. – Как хорошо. А молодцы наши пивовары? Могут ведь сварить хорошее пиво.
– Ага. Когда захотят.
– Пусть хотят чаще!
И подруги чокнулись за это. И снова пригубили пенный напиток.
– И все это насчет пива в банках – враки. Ничуть алюминиевая банка вкуса не портит, – заметила Инна. – Конечно, если пить пиво прямо из банки, то вкус алюминия остается на губах и языке.
– Ага, все равно, что сосать дверную латунную ручку, то будет бяка.
– Но стоит перелить пиво в другую посуду, и от металла даже духу не остается.
Пока Инна разглагольствовала, Мариша прошлась по своей квартире. Что-то не давало ей покоя. Ах да! Картина! Ее дорогой пейзаж с покосившейся деревушкой.
– Черт возьми, куда же она могла деться? – проворчала Мариша, и ее рука сама собой потянулась к телефону.
Набрав знакомый номер, Мариша подождала, когда ей перезвонят.
– Алло, Надир! – произнесла она. – Привет! Как дела?
Дела у Надира шли хорошо, только работы было много.
– До сих пор тружусь, – сказал он Марише.
Девушка мельком глянула на часы. Интересно, где это Надир трудится в третьем часу ночи? Но выяснять это она не стала. С какой стати? Она же ему не жена. И вообще, сейчас Маришу больше волновал другой вопрос. Но она никак не могла придумать, с какого боку к нему подойти. Наконец она решила взять быка за рога.
– Слушай, Надирчик, – проворковала она. – Вы с Саидом нас вчера проводили до моего дома, да?
– Конечно!
– И в квартиру входили?
– А ты что, не помнишь!? – развеселился Надир. – Хороша же ты была! А я еще удивлялся, чего это ты в театре со ступенек навернулась!
Маришу это обидело. Во-первых, мог бы и поизящней выразиться! Не навернулась, а слетела, спланировала, спикировала наконец! А во-вторых, она в тот момент была совершенно трезвой. И вообще, незачем такой ерундой себе голову забивать.
– Надир, ты в гостиной у меня был?
– Был, а что?
– Я при тебе картину со стены снимала? Пейзаж с деревушкой.
Последовало напряженные молчание.
– У тебя пропала картина? – спросил Надир.
– Ну да, понимаешь, я никак не могу ее...
– И ты подумала, что это я ее взял?
Теперь в голосе Надира не было и намека на игривость. Один лед и металл.
– А ты ее не брал?
– С какой стати?
– Мало ли, вдруг я тебе ее сама подарила.
Надир хмыкнул.
– Я похож на альфонса? На человека, который принимает у женщин дорогие подарки?
– Но я...
– Я все понял, Мариша! – произнес Надир. – Извини, я сейчас не могу с тобой говорить.
– Но...
– Спокойной ночи!
И он повесил трубку. А Мариша в немом оцепенении так и осталась стоять. С трубкой в руках.
– Ну что ты там? – раздался голос Инны из-за стены. – Иди сюда! Я салаты разложила. И все порезала!
Мариша приплелась на кухню. На столе и в самом деле стояли красиво оформленные вазочки, куда Инна переложила покупные салаты, украсив их оливками, веточками зелени и нарезанными дольками помидор. Кроме того, она порезала сыр тонкими стрелками, переложив ими красную рыбку, свернутую в изящные розочки. Тут в качестве украшения пошла кукуруза и красный болгарский перец. Еще имелась тарелка с колбаской, бужениной и бастурмой.
Настроение Мариши сделало скачок вверх. Черт с ним, с Надиром, главное, что можно будет наконец нормально пожевать.
– С Надиром небось разговаривала? – полюбопытствовала Инна. – Он сейчас приедет?
– Боюсь, что ни теперь, ни вообще когда-либо.
– Что так?
Инна даже жевать перестала. И теперь потерянно глядела на подругу.
– Он же вчера от
