никогда не заходил.
— Но разве Алена никогда не делилась с тобой мнением о своем любовнике? — спросила Мариша. — Я, например, люблю похвастаться, если у моего милого есть что-нибудь примечательное.
— Да? — переспросил шофер и уже с гораздо большим интересом посмотрел на Маришу. — Нет, кроме того, что Аленин любовник регулярно три раза в неделю занимается в спортивном клубе боксом, я ничего не знаю.
— Боксом? — удивилась я.
— А что тут такого? — тоже удивился Игорь. — Нормальный отдых для здорового мужика.
Я промолчала. Голову готова была дать на отсечение, что Михаил в жизни своей никогда не занимался никаким спортом опасней шахмат. И после того как Мариша взяла у Игоря адрес Алены, я поманила Маришу в сторону.
— Может быть, это не та Алена? — спросила у меня Мариша, когда я поделилась с ней своими сомнениями.
— А у нас есть какая-нибудь другая на примете? — спросила в ответ я.
Увы, других Ален у нас не было, поэтому пришлось предположить, что у Михаила имелся молодой и спортивный соперник. Правда, это было трудненько увязать с тем, что Алена вдруг потеряла голову из-за отнюдь не спортивного и малость потрепанного жизнью Михаила. Но, как говорится, любовь зла, полюбишь и козла. И мы отправились в Петродворец, где и жила Алена.
Жила она не в самом городе, а на окраине, в районе коттеджной застройки. Но Игорь подробно объяснил нам, как туда доехать. И даже нарисовал план. Ориентируясь по его плану, мы довольно спокойно нашли дом Алены. Он находился, как и сказал Игорь, за высоким забором из красного кирпича, с красивыми декоративными элементами из витого чугуна.
— Который сейчас час? — спросила у меня Мариша, когда мы остановились перед нужным домом.
— Ровно четыре, — сказала я.
— Ой! — воскликнула Мариша. — Не дай бог, опоздали. Поспешим!
И мы поспешили в дом. На самом деле это еще не был дом в полном смысле слова. Он еще строился. Стены второго этажа были уже выложены из пенобетона, но он еще не был оштукатурен. И окна на втором этаже не были вставлены. А третий этаж, или мансарда, так и вовсе топорщилась выведенными стропилами. Вместо крыши стропила были укрыты от осадков чем-то вроде брезента.
Но первый этаж был уже полностью готов, облицован гранитными плитами, и в нем явно кто-то жил. Потому что на окнах висели шторы, а в одной комнате даже горел свет.
— Поспешим! — сказала Мариша.
И мы поспешили. Знали бы, во что впутываемся, поспешили бы в обратном направлении и с гораздо большим ускорением. Впрочем, нет, боюсь, что Мариша и тогда бы поперлась в этот дом. Дверь оказалась открыта. Меня лично открытые двери всегда настораживают. Но Маришу такими пустяками не проймешь.
Мы вошли внутрь и очутились в холле. Пол тут был выложен плитами из пробки, покрашенной в синий и желтый цвета и покрытой лаком. Стены облицованы деревянными панелями, выкрашенными в цвет яичного желтка. Потолок же был синим, и вдоль желтых стен стояли различные предметы обстановки, которые тоже были синего цвета. Излишне говорить, что и шторы тоже были синими с желтым орнаментом.
Но нам с Маришей некогда было рассматривать детали интерьера. Мы устремились в соседние комнаты, выкрикивая имя Алены. Девушка не отзывалась. Мы продолжали искать, и наконец я услышала вопль Мариши.
— Даша! — вопила она. — Иди сюда! Скорей!
Я поспешила на голос подруги и оказалась в роскошной гостиной. Вся мягкая мебель тут была обтянута тончайшей белой кожей, а на сверкающем паркетном полу лежал огромный пушистый ковер, на котором валялась высокая табуретка, принесенная, скорей всего, из кухни. Табуретка в этой комнате явно была деталью чужеродной. Поневоле я подняла глаза вверх и вскрикнула от ужаса.
Прямо перед нами на люстре висело женское тело, одетое в домашний шелковый халатик. Он распахнулся, и было видно, что повешенная молода и красива. То есть была молода и красива, потому что цвет ее лица не оставлял никакой надежды на выживание. Тем не менее мы с Маришей подлезли к ней и попытались прощупать пульс. Пульса не было. К тому же рука и прочие части повешенной были совершенно холодными.
В полном оцепенении мы с Маришей стояли, задрав головы, и таращились на труп.
— Ее нужно снять! — наконец сказала я. — Что она тут болтается? Это не эстетично.
— Ты рехнулась! — возмутилась Мариша. — Тоже мне, нашла время для эстетики. Ничего нельзя трогать до приезда милиции.
— Зачем милиция, если она покончила с собой, как и угрожала? — удивилась я. — Мы просто немного опоздали. Не нужно никакой милиции. И так все ясно.
— Все равно, если человек умер, то нужно вызвать кого-нибудь, кто бы зафиксировал факт смерти, — не сдавалась Мариша. — Такой уж порядок.
— Вот и вызовем врача, — сказала я.
— Она же повесилась, а не у себя в кровати умерла, — растолковывала мне Мариша вещи, которые я и сама отлично знала. Просто стресс плохо повлиял на мои умственные способности. И к тому же я догадывалась, что милиция начнет проявлять неуместную подозрительность по поводу того, каким образом мы очутились в Аленином доме именно в тот момент, когда сама хозяйка висела в петле.
В общем, несмотря на мои опасения, Мариша отправилась вызванивать ментов. А меня оставила, как она выразилась, сторожить тело.
— Мало ли что с ним может случиться, — туманно пояснила она. И вышла в соседнюю комнату.
Смотреть на качающееся на люстре тело Алены было выше моих сил, поэтому я принялась рассматривать безделушки, которые стояли на комоде. Там было множество хорошеньких фарфоровых статуэток, бронзовых и серебряных фигурок животных, а также несколько фотографий в красивых металлических рамках.
На двух фотографиях Алена была в одиночестве на фоне какой-то южной растительности. А вот на третьей фотографии Алена была в обществе какого-то парня. Я взяла эту фотографию и внимательно ее изучила. Алена была черноволосой женщиной с глазами светло-, очень светло-голубого цвета. Черты лица у нее были не совсем правильные, но волевой подбородок и линия губ убеждали, что перед нами сильная личность. А вот глаза были холодные и взгляд какой-то презрительный.
В общем, Алена даже на фотографии мне не слишком понравилась. Похоже, она была сильной, беспринципной женщиной себе на уме. И я принялась рассматривать фон, на котором были сфотографированы Алена и неизвестный, но потрясающе роскошный парень. Безусловно, растительность по-прежнему была южной, Аленин костюм и прическа не изменились. Просто рядом с ней появился этот мужчина.
Я перевернула фотографию. На другой стороне имелась надпись, сделанная незнакомым мне почерком. «Стамбул. Июнь 2003 года». Выходит, фотография была сделана совсем недавно. Этим летом. Когда Алена еще работала в своем массажном салоне. Интересно, кем она там работала? Не похоже, чтобы проституткой. Собирала деньги? Хм, интересно, а для кого она их собирала? И в то же время она была знакома с таким потрясающе красивым парнем. Странно.
Хотя еще более странно смотрелась здесь одинокая фотография Михаила, которая стояла на столике позади остальных фотографий. Она была даже без рамки, а просто прислонена к фотографии Алены. Михаил был снят в обществе двух светловолосых девочек-подростков. И выглядел очень счастливым. Эта фотография была слегка помята. И вообще плохо вписывалась.
В тот момент, когда я рассматривала фотографию Михаила и двух светловолосых девочек, вернулась Мариша.
— Ментов уже вызвала, — сказала она.
Вместо ответа я протянула ей фотографию.
— Это и есть Михаил? — спросила она у меня.
Я кивнула в ответ.
