нее злодеи похитили мужнино исподнее. А что оказалось?
– Что?
– Исподнее-то на нем было! Старуха просто не удосужилась это проверить!
Тут уж терпение подруг лопнуло окончательно. И они завопили:
– Ты хоть понимаешь, что произошло? Ее похитили! Выманили из дома и похитили!
– Не торопитесь с выводами!
– Да чего там! Ясное дело, что похитили!
– Гипотезы тут могу строить только я сам!
– По какой это причине? – опешили подруги.
– По причине своего профессионализма! – отрезал Федор.
Но подруги не преисполнились тех чувств, на которые он, видимо, рассчитывал. Какое там! Мариша так и вовсе презрительно хмыкнула:
– Надо же, подштанники дедовы на его же заднице обнаружил! Вот уж профессионализм в действии!
Федор обиделся. Да что там обиделся! Надулся как мышь на крупу!
– Если вам неинтересно, что мне удалось узнать про Ирину и ее семью, то я могу и уйти!
– Нет уж! Рассказывай!
– Но я же не профессионал! Куда мне тягаться с великими сыщицами вроде вас!
Некоторое время подруги молчали, не зная, каким чувствам отдаться. Извиниться перед Федором и узнать массу интересного или продолжать издеваться над ним? Последнее, безусловно, куда заманчивее. Но увы, как почти любое удовольствие, не принесет ощутимой выгоды.
И наконец Инна нерешительно сказала:
– Ничего, в сложившейся ситуации ты в сыщики тоже сгодишься!
Но Федора подобное полуизвинение что-то не устроило.
– Вы должны сказать, что я просто гений!
– Как же мы можем это сказать, если еще не знаем, чего ты нарыл!
– Сейчас услышите, так упадете. Сядьте!
Подруги послушно плюхнулись в кресла. Они у Мариши были большие, кожаные и, чтобы на них не противно было сидеть, покрыты тибетской овчиной с длинным, тонким, необыкновенно красивым и нежным ворсом, завитым в мелкие спиральки.
– Сели?
– Да.
– Ну, так слушайте!
И Федор начал говорить. В своих розысках Федор исходил от одной простой мысли. В каждом преступлении должен иметься мотив. Без мотива орудуют одни только маньяки и психи. Да и те имеют какую-то цель, только известную и понятную им одним. А какой мотив мог быть в убийствах Валеры, Додика и Федичкина? Вроде бы даже связи между Валерой и Додиком не просматривалось. Только Ирочка. И Федор решил выяснить всю подноготную девушки.
– Да что там выяснять? – удивилась Мариша. – Жила с дедушкой, бабушкой и мамой. Потом родственники потихоньку переселились на тот свет, и осталась Ирочка одна-одинешенька.
– И начали на нее валиться беды. Большие и маленькие. Так?
Подруги кивнули. Федор тоже кивнул. И улыбнулся. Так хитро, чтобы подруги сразу поняли: так-то оно так, да не совсем.
– Дело в том, что я разыскал также и упоминание о семье Ирочки. Порылся в архивах, коллеги помогли. И знаете, что я выяснил?
– Что?
– До 1951 года упоминания об этих людях вообще нету!
– Как это?
– А вот так! Только в середине прошлого века зарегистрирована первая запись о Кошкине Игоре Ивановиче.
– Это кто?
– Дедушка нашей Ирочки.
– И что?
– А то, что нигде больше записей о том, что этот человек существовал, родился, вырос, учился, работал, – не существует!
– Разве такое возможно?
– Вот и меня это насторожило. Такое впечатление, что Ирочкин дедушка жил где-то в другом месте и, скорей всего, под другим именем. А затем в один прекрасный день получил документы на имя Кошкина, квартиру от государства и поселился в ней вместе со своей супругой – Кошкиной Галиной Викторовной. И их маленькой дочкой – Машенькой.
– Машенька – это Ирочкина мама?
– Совершенно верно.
– И где они жили? В нашем городе?
– Да. Только по другому адресу, не там, где сейчас проживает Ирочка.
– А почему они поменяли жилье?
– Этого я не могу вам сказать. Но существует одна интересная деталь. Мне удалось побеседовать с бывшими соседями Ирочкиных дедушки и бабушки.
– Они должны быть совсем старенькие!
– Старенькие, да удаленькие. Прошло немало лет, но, оказывается, они хорошо помнят семью Кошкиных.
– И что?
– По их словам, Кошкины отличались крайней нелюдимостью. Прямо-таки граничащей с откровенным хамством. С окружающими вовсе не разговаривали.
– Даже не здоровались?
– Не разговаривали! Не общались! Не здоровались! Долгое время от них вообще никто не слышал ни единого слова. Их дочка не ходила в садик. Они сами не работали. Вели очень замкнутый образ жизни.
– Разве такое было возможно?
– В том-то и дело, семья Кошкиных вела уникальный для тех лет образ жизни. И еще! Регулярно раз в месяц к ним приезжала длинная черная машина с государственными номерами. Из нее выходил высокий мужчина с чемоданчиком в руках. И проходил в квартиру Кошкиных. Оставался он там недолго. Не больше десяти-пятнадцати минут. А затем возвращался в машину и уезжал.
– И как долго там жили Кошкины?
– До начала девяностых годов.
– Все так же не работая?
– Совершенно верно.
– Ого!
– Однако годов этак с шестидесятых или даже с конца пятидесятых они все же начали общаться с окружающими.
– С чего людям такая честь?
– Главным образом старики это сделали из-за своей дочери.
– Из-за Машеньки?
– Совершенно верно. Девочка пошла в школу. У нее появились подружки. А у подружек родители. Но все равно никакой склонности к соседскому общению Кошкины не проявляли. В общественной жизни дома и школы не участвовали. И к ним все так же приезжал на машине гость. Разве что машина поменялась. Со старой «Волги» он пересел на новую.
И Федор торжествующе взглянул на подруг. Вот какой я молодец! Раздобыл захватывающую дух историю! Подруги переглянулись. Они торжества Федора не разделяли. Инна даже плечами пожала:
– Подумаешь! Мало ли на свете угрюмых людей.
– Ну, не хотели они водить дружбу с соседями. Что в этом такого?
