ночью Федичкин. Не важно, что там был за антураж, Федичкин мог с равным успехом сидеть в заплеванной пивнушке и дорогом ресторане. Главное, чтобы заведение работало всю ночь или по крайней мере до последнего посетителя. Таковых в непосредственной близости от станции метро оказалось пять. И вот трое наших сыщиков разбрелись по ним.
Фотографии Федичкина имелись у всех благодаря оперативности оказавшегося возле места трагедии фотографа. Нельзя сказать, чтобы Федичкин на фотографиях выглядел так уж хорошо, смерть никого не красит, но по крайней мере официанты и другие сотрудники кафешек, едва взглянув на окровавленного Федичкина и покореженные останки его машины на заднем плане, тут же преисполнялись чувством ответственности и честно пытались вспомнить, видели они этого человека или нет.
Ни один из них не отказался взглянуть и подумать, чтобы дать точный ответ. Вот только результаты опроса оказались неутешительными. Никто из сотрудников кафе и ресторана не признался, что видел вчера этого человека у себя за столиком.
– Не было его тут!
– Не видели!
– Спросите в другом месте!
Подруги и Федор обошли все пять точек. Бесполезно! Никто не признал Федичкина.
– И что нам делать дальше?
Все трое были в растерянности. Такой хороший план разлетелся в клочки и мелкую пыль.
– Эй, граждане! – внезапно услышали они за спиной чей-то хриплый голос.
Обернувшись, они увидели рослого парня – охранника единственного приличного ресторана, который имелся возле станции метро.
– К нам этот тип не заходил, это верно, – сказал охранник. – А вот шаурму на углу вроде бы кушал.
И он показал рукой направление, в котором следовало двигаться. Чудом сохранившаяся после проведенной чистки всего нерусского маленькая арабская закусочная стойко сопротивлялась конкуренции блинных и пирожковых.
Вот скажите на милость, какая разница, кушать начинку, завернутую в свежий блин, или ту же начинку, но завернутую в питу? Лично подруги никакой особой разницы не видели. То и другое одинаково вкусно. И заслуживает права на существование. И если уж быть до конца откровенным, то русские ребята, которые ловко ворочают блины на своих жаровнях, выглядят ничуть не чище их предшественников – арабских коллег.
Но эта чудом сохранившаяся после проведенной чистки закусочная изменилась в лучшую сторону. Чистота, конечно, была не стерильной. Но все же для уличной закусочной было очень чисто. И работала тут средних лет узбечка с улыбчивым полным лицом и мягкими уютными руками. Она пекла чебуреки, пирожки с картошкой и салом. И выглядели они такими же вкусными, какими и оказались на самом деле.
– Видела его! – кивнула женщина, едва взглянув на фотографию. – Повезло вам.
– Почему?
– Ночью я тут стояла.
И видя, что ее не понимают, принялась объяснять:
– Сейчас-то на день Зейнаб должна была выйти. А ночью ее тут не было, и ничего бы она вам не сказала. А вам повезло. Сама Зейнаб из Киргизии, да только у нее муж русский.
– И что?
– Пиревновал ее вчера, да и разукрасил до того, что и на улицу, бедняжке, выйти стыдно.
– И вы...
– И приходится мне вторую смену, теперь уже за нее стоять.
– Как же вы?
– А ничего! Бывало и похуже. А этого вашего товарища я очень хорошо помню.
– Помните? В самом деле?
– А чего же его не запомнить. Неприятный человек! Вот и запомнила!
И продавщица, оставив свои пирожки, принялась рассказывать. Чувствовалось, что поговорить она любила. А вот возможность ей такая выпадала редко. Вот и старалась женщина сейчас оторваться на полную катушку.
– Вы только не обижайтесь, но только не люблю я таких людей, – начала она. – Выбирал почти полчаса, а в результате заказал один-единственный пирожок с мясом. Хороший пирожок. Я сама его кушала, вкусно получилось. И он его быстро слопал, а потом начал меня ругать, что чеснока много, соли мало, а мясо вообще тухлое. А какое же оно тухлое, если я сама лично фарш вертела! Отличный фарш. Сырым кушать было можно!
Одним словом, обругав продавщицу, Федичкин невольно ей запомнился. И занимаясь своими делами, она одним глазом все время поглядывала на склочного клиента, который не торопился уходить прочь.
– От таких людей добра не жди. За каждую копейку удавиться готовы.
– Еще странно, что он деньги свои назад не потребовал, – вставила Инна.
– Потребовал! – тут же воскликнула продавщица. – Он-то потребовал! Да только кто бы ему их дал!
– И он ушел?
– Нет. Скандалить начал. Пригрозил, что проверку из налоговой и СЭС пришлет. Что меня закроют. И что вспомню я его, да поздно будет.
– Но вы не испугались?
– Ко мне почти каждый день проверки разные ходят. Одной больше, одной меньше – какая разница?
Покричав на продавщицу и явно получив от этого эмоциональную разрядку, Федичкин отошел в сторону. Но далеко не уходил. Продавщица Лала даже подумала, что он хочет потом идти на второй заход и стребовать с нее все-таки обратно свои деньги за «несъедобный» пирожок, который он все-таки с аппетитом съел целиком. Но Федичкин стоял молча, никаких новых попыток напасть на нее не делал, и вскоре Лала увидела, как к нему подошел еще один мужчина.
– Этот кушать у меня не стал. Сразу было видно, что слишком важная шишка.
– Почему так?
– Одет слишком дорого. Да и выглядит так, словно все вокруг него грязь, а он один тут царь и бог.
Однако при этом продавщица не могла не отметить внешнего сходства двух встретившихся возле ее торговой точки мужчин.
– Сначала даже подумала, что они братья. И одеты были очень похоже.
Но присмотревшись, Лала поняла, что эти мужчины не братья, а просто похожи. Словно оригинал и его более дешевая копия. Подделка и подлинник. Оба мужчины были в теле, если не сказать, что полные. Уже не мальчики, оба начинали одинаково лысеть. И черты лица были очень похожими.
– Вот если их взяться описывать, получится один портрет. А на самом деле, посмотришь и видишь, что разные люди.
– А что дальше было? О чем они говорили?
– О чем говорили, не знаю. Не слышала.
– Может быть, ссорились?
– Не сказала бы. Этот, что вторым пришел, даже вашего угощал.
– Чем?
– Не знаю. Вроде бы пастилки какие-то.
– Какие?
– Зелененькие такие.
Это выглядело ужасно подозрительно. С чего бы неизвестному гражданину угощать Федичкина конфетками?
– А куда они потом пошли?
– К своим машинам.
– А вы...
– Вашего пострадавшего машину я не заметила! – сразу же перебила Маришу продавщица. – Он ее где- то за углом поставил. А вот у второго была очень странная машина.
– Почему?
