ему по лицу жгучих, как ее стыд, пощечин. Спаситель тоже! Вначале спасает, а потом, пользуясь ее доверием, выведывает у нее самое сокровенное. А теперь еще вот и намеками такими бросается.
— Не вижу ничего замечательного! Ничего замечательного в том, что вы оказались лгуном!
— О как! — удивился он. — Сильное обвинение. И в чем же я соврал?
— В том, что... И вообще, подло это! Подло воспользовался тем, что я тебя не узнала, Захар! Наверное, было смешно слушать мои признания да? — от злости и обиды она перешла на «ты».
— Совсем не смешно, — серьезно ответил, вытаскивая руки из карманов куртки. — Не припомню, чтобы мы говорили о чем-то забавном.
— Ну а как же?.. Когда я сказала, что у соседа был внук, мог бы признаться, что ты он и есть. А ты наврал, что купил дачу у...
— Стоп! Я этого не говорил. Я сказал, что дом мне достался от дочери старика. И в чем я тебя обманул? Так оно и есть: моя мать являлась прямой наследницей и отписала дачу мне.
— Мог бы сказать, что ты и есть тот Захар, а не вытягивать из меня глупые признания в том, что я в детстве подглядывала за тобой!
— Я не вытягивал эти признания, ты сама об этом заговорила. Ну и что тут такого? Ты же не в душе за мной подсматривала!
