с мылом и отправился на беседу к Николаеву. Тот оказался на месте.
– Догадываюсь, зачем вы пришли, – грустно сказал он. – Сережа был моим единственным другом. Мы уже долгое время трудились бок о бок. Теперь я даже не представляю, кто сможет его заменить.
Вот этот человек действительно страдал. Искренне и глубоко. Жена Корякина тоже страдала, но оперу показалось, что не столько из-за смерти мужа, сколько из-за того, что было с ней связано. А вот Николаев переживал именно потерю близкого человека, соратника.
– Но вы ведь уже назначили его преемника? – сказал Картохин. – Некоего Шведова.
– Временно. Только потому, что он единственный, кто в курсе дел Сережи, и потому он самая подходящая кандидатура. Но еще не было собрания акционеров, которое вправе утвердить его на этой должности.
– Но он уже поменял табличку!
Картохину показалось, что эта новость удивила Николаева, но он только рукой махнул.
– Табличку поменять недолго, – сказал он. – Трудно найти нужного человека. Я вообще сомневаюсь, что мне удастся найти замену Сережи.
– Почему?
– Видите ли, он был посвящен в некоторые тонкости нашего бизнеса, которые я могу доверить только абсолютно надежному человеку, которому доверял бы как самому себе. Сережа был именно таким человеком, а Шведов... Так что зря он табличку поменял.
– Скажите, Корякин по делам вашей фирмы мог иметь какие-нибудь контакты с охранной фирмой «Барс»?
– Впервые слышу, – удивился Николаев. – Нас охраняет фирма «Полюс». Мы сотрудничаем с ней уже много лет, и я не вижу причины, по которой мы должны были бы отказаться от их услуг.
– А Корякин не мог на свой страх и риск затеять переговоры с другой фирмой?
– Это полностью исключено, – сказал Николаев. – Охрана и производство были на мне. Миша занимался вопросами поставки и экономической частью.
– Ему, наверное, часто приходилось ездить за сырьем? И перевозить с собой крупные суммы денег?
– Нет, у нас крайне редко бывал перебой с сырьем, – покачал головой Николаев. – Лично я могу вспомнить лишь один случай, да и то хватило двух телефонных звонков в Магадан, чтобы исправить положение. Никуда ехать не пришлось. И деньги мы всегда переводили через банк.
– А в личной жизни у него все было благополучно?
– Более или менее, – сказал Николаев. – Он был женат на чудесной женщине, лично я мог бы только мечтать о такой жене. Но, как часто бывает, мы не ценим того, что имеем. По-моему, Сережа слишком привык к Наде, перестал уделять ей внимание. У него было несколько интрижек с девочками, которые работали в разное время в нашей фирме. Последнюю его подружку вы, должно быть, уже видели. Ни одна из них не могла претендовать на что-то серьезное.
– То есть разрушать свой брак он не собирался?
– Насколько я знаю, нет, – сказал Николаев.
После этого разговора Картохину оставалось уповать только на визит в фирму «Барс». Особой надежды, что там ему помогут, у него не было, но все-таки стоило выслушать от руководства фирмы какие-то версии того, почему господин Корякин выпал именно из их окна. Вчера ему плели сущую чепуху, что, мол, этот господин тайком проник в помещение фирмы, с непонятной целью спрятался в подсобном помещении, где хранилась бумага для ксерокса, а потом, дождавшись, пока сотрудники фирмы покинут помещение, он подошел к окну и выбросился из него.
Картохин решил дать директору время придумать что-то более внятное и назначил на сегодня встречу, от которой зависело, будет заведено дело по умышленному убийству, признана ли будет кончина Корякина самоубийством, или все спишут на несчастный случай. Для сегодняшнего разговора очень бы пригодились результаты вскрытия, поэтому опер заехал в покойницкую, где врач деловито ковырялся в очередном трупе.
– А, явился! – обрадовался он Картохину. – Зря ты про меня так плохо подумал. Видел я твой труп. Сразу сказать трудно, но, похоже, ничего в нем криминального нет. Никаких признаков того, что его насильно выпихнули из окна, я не увидел. К тому же уровень алкоголя в крови лишь немного выше нормы. Повреждений, которые бы погибший получил незадолго до смерти, тоже не видно. Хотя при падении получилась сплошная каша, так что точно сказать трудно. Но сопротивляться он не сопротивлялся. Если ты сможешь догадаться, как можно выпихнуть из окна крепкого и здорового мужика, чтобы он при этом не вопил благим матом, не сопротивлялся и при этом был трезв, то заводи дело по факту убийства.
– А наркотики?
– Это я смогу тебе сказать через пару часов. Все! Ты извини, но у меня дела.
С этим и пришлось Картохину отправляться в «Барс». Начальство отсутствовало, и Картохину не оставалось ничего другого, как побеседовать с персоналом фирмы. Разумеется, все в один голос подтверждали вчерашнюю версию директора. Что погибшего они видели один раз. Вчера в середине рабочего дня погибший, которого они видели впервые, зашел в офис, а потом куда-то исчез. Но тогда они не придали значения этому факту. Народу у них ходит много, за всеми не уследишь.
В полном отчаянии Картохин сунул под нос молоденькой и хорошенькой, похожей на Барби секретарше фотографию погибшего Корякина, на которой тот был запечатлен со своей женой. Фотографию эту опер позаимствовал в квартире Корякина, разумеется, без ведома вдовы. Вообще-то ему Надежда на фотографии была совсем не нужна, он даже подумывал, не отрезать ли ее, но стало жаль портить снимок. А отдельного изображения Корякина в доме он не увидел, так что выхода не было.
– Видели вы этого мужчину? – спросил у двойника Барби Картохин.
Секретарша взяла фотографию холеными пальчиками с фиолетовым маникюром и оценивающе посмотрела, но не на фотографию, а на самого Картохина. Вообще-то женщинам редко нравилось созерцать его, но эта девушка оказалась исключением.
– Вы из милиции? – с почтением спросила она. – Мой папа тоже работает в милиции. Он инспектор ГАИ. Уверен, что я должна выйти только за милиционера, а иначе грозится лишить меня и маму наследства и все отписать своей любовнице.
– И вы так спокойно об этом говорите? – удивился Картохин.
– Ничего не спокойно! – возмутилась девушка. – Знаете, какой у меня папка богатый. Да я повешусь, если все достанется этой стерве. А все идет к тому. Если я в ближайшие полгода не выйду замуж за милиционера, то всю жизнь придется вкалывать за гроши.
– Ничего, вы такая красавица, что подцепите себе богатого мужа, – утешил ее Картохин. – Совсем вам не обязательно идти за бедного мента.
– Вы не понимаете, – с досадой сказала девушка. – Одно дело, если я сама буду хозяйкой своим деньгам, а совсем другое, если мне каждый доллар придется клянчить у мужа. А когда я состарюсь, он просто заведет себе молоденькую подружку, а меня вышвырнет пинком под зад. Мой папаша еще благородно поступил, хоть какой-то шанс нам с матерью дал, другой бы просто слинял с деньгами к молоденькой. Знаете, сколько я тут таких историй услышала!
– Неприятно, когда мужчины поступают таким образом, – согласился опер. – Но вы все-таки посмотрите на фотографию.
– Так вы моим предложением не заинтересовались? – спросила девушка.
– Не знаю даже, – растерялся Картохин. – Я думал – вы в шутку.
– Какие шутки! – возмутилась девушка. – Я могу потерять без малого семьдесят тысяч.
– Сколько? – поразился Картохин, одновременно подумав, что сглупил и нужно было прорываться в ГАИ.
– А вы как думали. Считайте, – сказала девушка. – Две иномарки. Одна у нас уже три года, но не битая, так что тысяч пять за нее и сейчас выручить можно. Вторую машину папаша вообще недавно купил. Отвалил за нее пятнадцать тысяч. Уже двадцать. Потом дача на заливе и участок при ней в двадцать соток. Стоит на самого скупого покупателя никак не меньше двадцати пяти тысяч. Вот и сорок пять. Потом квартира, которая на папу приватизирована. Еще двадцать тысяч. Ну и комнату он недавно купил в коммуналке. Хочет потом эту коммуналку к рукам прибрать. Я еще не считаю денег, которые у папаши в загашнике лежат.
