Женщина была уже немолодая, но очень ухоженная. Волосы стянуты в хвост. Такая болтливая бабка, просто находка для милиции. Она еще много чего порассказала про местных хулиганов.
– Как ты думаешь, она согласится не болтать с милицией, если ей хорошенько заплатить? – дрожащим голосом спросила Мариша.
– Что ты, даже если она и пообещает молчать, все равно не выдержит и проболтается. Глупа как пробка. А зачем тебе нужно, чтобы она молчала?
– Это мое дело, – буркнула Мариша и устремилась в домик болтливой старушки.
Вышла она оттуда ровно через десять минут.
– Все, – удовлетворенно заявила Мариша. – Можно не беспокоиться. Старушка больше не опасна.
– Что ты с ней сделала? – ужаснулась я, представив, как осатанелая Мариша злобно душит болтливую бабку, чтобы спасти свою тетю.
Но мои опасения оказались напрасными. Бабка выскочила из дома буквально следом за Маришей. В руках у нее был большой чемодан, и она явно очень спешила. Мариша спряталась за густо цветущий куст сирени, и бабка промчалась мимо, не заметив ее.
– Куда это она?
– В город. Там всем пенсионерам в собесе выдают бесплатно по десять килограммов сахарного песка и по два килограмма муки, – сказала Мариша. – Только сегодня и только до трех часов дня. А ее предупредить не смогли, у нее телефон не работает. Ясно?! А вы милицию вызвали?
И мы пошли вызывать милицию. И в самом деле, не лежать же трупам в сауне весь день. Хоть мы и отключили обогрев, но температура там все равно была дьявольская, а июньская жара охлаждению нисколько не способствовала. Так что братья уже начали нехорошо попахивать. Можно было бы их, конечно, перетащить в холодильник. Он был огромный и словно специально созданный для таких вещей, но мы побоялись упреков милиции.
Впрочем, упреков, расспросов и подозрений мы все равно не избежали. Нечего было и надеяться на благодарность стражей порядка, что мы так старательно сохранили для них все улики.
– Почему же вы не вызвали нас сразу же, как только обнаружили тела? – скандально повысив голос, осведомился худенький белобрысый сержант по фамилии Сверчок.
Удивительное совпадение, но этот человечек действительно страшно напоминал это насекомое, так что не зря судьбой ему была предопределена такая фамилия.
– Как-то не сообразили, – брякнула Мариша, которая в предчувствии схватки уже распрямляла плечи и набирала в грудь побольше воздуха.
– Не сообразили? А вот по соседям пройтись – это вы смекнули, – продолжал разоряться Сверчок. – Что это за самодеятельность? Как мы теперь сможем определить, в котором часу были убиты пострадавшие? Сейчас это сделать намного сложней, чем если бы вы вызвали бригаду сразу же.
Чтобы его утихомирить, пришлось сказать, что мы не нашли в доме телефона и пошли искать его по соседям, а заодно уж и порасспросили их, не видел ли кто чего.
– Ну и как? – уже потише спросил Сверчок.
– Что – как? – с невинным видом спросила я.
– Так что вам удалось узнать?
– То же, что и вам, – сказала я. – Ничего.
– Ошибаетесь! – обрадовался Сверчок. – Хоть мы и прошлись по дому значительно позже вас, но мы-то профессионалы. Нам удалось узнать, что преступник, скорей всего, приезжал на темной машине. Свидетель колеблется, то ли темно-серая, то ли темно-синяя.
– Повезло вам, – почти без иронии протянула я.
И в самом деле, найти хоть какого-то свидетеля после того, как Мариша постаралась устранить их всех, было просто чудо. А сержант о чем-то задумался. Мы начали постепенно отступать к улице, надеясь потихоньку слинять, но он очнулся и поманил нас обратно пальцем.
– Я совсем забыл у вас спросить, а почему вы тут вообще оказались? – спросил Сверчок.
– Погибшие были нашими друзьями, – всхлипнула Мариша. – Мы приехали их навестить.
– Надо же, какое совпадение. И давно вы их знали?
Вопрос поставил нас в тупик. Говорить, что узнали мы о существовании братьев всего пару дней назад, а познакомились с ними и вовсе только вчера, как-то не хотелось.
– Уже прилично, – сказала Мариша. – Точнее не скажу. Вчера мы с ними славно кутнули, но затем они неожиданно исчезли.
– Как так?
– Представляете, мы просто шли по улице, уже подходили к их дому, как вдруг смотрим, а их нет. Ничего не понимая, мы с утра начали их разыскивать. Поехали сюда, на их дачу. И еще друзей для компании прихватили. В общем, обычная история.
Но, похоже, сержант так не считал.
– Очень странно, – заметил он. – Говорите, просто пропали, когда вы с ними гуляли?
– Да, когда гуляли, – кивнули мы.
– Не обижайтесь, но все-таки... Скажите, что вы делали сегодня рано утром? – спросил Сверчок.
– Были в милиции, – бодро ответила Мариша. – Нас случайно забрали, когда мы бродили по улицам и искали наших пропавших друзей.
Сверчок выразительно приподнял брови, и они исчезли где-то под волосами.
– Вы сами-то верите в то, что говорите? – спросил он.
Следователь отпустил Серафиму Ильиничну через полчаса после ухода ее племянницы, и в коридоре Серафиму Ильиничну поджидала только сестра – воплощение недовольства и гнева. Едва лишь дверь в кабинет следователя закрылась, Тамара Ильинична поднялась во весь свой рост и закричала:
– Ну, знаешь!.. Твоя наглость переходит всякие границы! Что ты накинулась на Маришу? Девочка ради тебя старается, жизнью рискует, а ты вздумала ее упрекать, мол, она у тебя мужа украла. Да ты в своем уме? Зачем Марише понадобилось бы похищать твоего Валериана? Как у тебя только язык повернулся сказать такое? Да еще при посторонних...
– Да, я виновата, у меня в голове после случившегося прямо какой-то кавардак, – вполне натурально заплакала Серафима Ильинична. – Ничего не могу сообразить.
Заплакать ей никакого труда не составляло, так как Картохин держался с ней крайне вызывающе – угрожал разоблачением и уверял, что ему все известно о делишках Серафимы Ильиничны. К концу допроса бедняжка и сама поверила, что виновна. Но вот в чем, она никак не могла взять в толк, и это еще больше ее расстраивало.
Увидев слезы сестры, Тамара Ильинична расчувствовалась и тоже начала всхлипывать.
– Ты пойми, мне, как матери, больно, когда моего ребенка обижают, да еще незаслуженно, да еще родная тетка. Ну как ты могла такое подумать?
– Я уже ничего не знаю, – рыдала Серафима Ильинична. – Мариша чудесная девочка, я ее очень люблю. А следователь говорит, что это я похитила Валериана. У него и доказательства есть.
Услышав про доказательства, Тамара Ильинична перестала плакать и в изумлении уставилась на сестру.
– Ну и ну... – протянула она. – Не ожидала от тебя такой прыти. А как же звонок от сегодняшних похитителей? Ты его придумала?
– Как это придумала?! – возмутилась Серафима Ильинична. – Звонок был. Но я не успела его записать, поэтому теперь в милиции не верят, что он был. А что за доказательства у милиции, я тоже не спросила. Видишь, какая я дура. Ой, сердце! Умираю!
Тамаре Ильиничне и в самом деле почудилось, что сестра умирает. Но оказалось – ложная тревога. Стоило принести холодной воды и выплеснуть ее на Серафиму Ильиничну, как та мигом очнулась и, вскочив на ноги, начала фыркать, словно кошка.
– Ладно, идем, я провожу тебя до дома, – проговорила Тамара Ильинична. – А то еще завалишься на улице, снова мы с Маришей виноваты будем.
– Пойдем, – покорно кивнула Серафима Ильинична. – Я что-то совсем ослабела. Так хочется прилечь и немного собраться с мыслями.
Увы, прилечь ей не удалось. Возле дома толпился народ, а также стояли пожарные машины и карета
