оказалось. Тогда он вспомнил про те магазины, которые вызывали у тети повышенный интерес, и пробежался по ним. Так как в понятие «личная жизнь» нормальной женщины – а стажеру очень хотелось, чтобы ему досталась все-таки нормальная женщина, – отлично укладывалась прогулка по магазинам в поисках милых пустячков для себя и подарочков для близких. В магазинах его тоже разочаровали. Продавщицы, подвергшиеся воздействию весеннего воздуха, не видели ничего и утопали в мечтах о сказочных принцах. Поэтому курносый и конопатый стажер, который к тому же был маленького роста, вызывал у них только легкое раздражение своей настойчивостью.
А тетя тем временем приятно провела время, весна оказала свое воздействие не только на продавщиц в магазинах женского белья, но и на крупных ученых. Тетя в задумчивости бродила по улицам и размышляла на тему: как хорошо, что не надо спешить домой, готовить обед и ублажать своих мужиков. Неожиданно перед тетей оказался городской парк, уже совсем зеленый и с ранними цветами на многочисленных клумбах. Тетя зашла в ворота и нос к носу столкнулась со знакомым профессором, который в свое время написал чуть ли не хвалебную оду на тетину диссертацию. Кроме того, у профессора была еще масса достоинств. Когда-то он был хорош собой, а остроумным он оставался и сейчас. И к тому же у него почти не было старческого маразма, который не скроешь, и геморроя, который очень даже скроешь, но все равно настроение портит.
Профессор ей страшно обрадовался.
– Милая! – с чувством воскликнул он. – Как я рад случайно встретиться с вами. Я уж приготовился проскучать все время до отправления моего поезда, а тут такой подарок – вы. Пойдемте скорее, я тут видел одно прелестное местечко за углом, там сидели такие славные парочки... Но я был один, и мне было неловко, а теперь тут появились вы и, надеюсь, не откажете старику в невинном удовольствии.
Тетя была, в сущности, доброй женщиной и с удовольствием отправилась в кафе с профессором, который веселился, словно ребенок. Обещанное кафе действительно оказалось очень даже славным: некоторые столики стояли на узкой улочке, под зонтиками, и подавали тут исключительно мороженое, разнообразные фруктовые десерты и пирожные.
– Мы чудесно проведем с вами время, – продолжал совсем по-детски радоваться профессор.
Тетю уже стала немного утомлять оживленность коллеги, и к тому же она обнаружила полное отсутствие мясных закусок в кафе, поэтому осторожно поинтересовалась, когда же его поезд.
– Через три часа, – вздохнул профессор и опечалился; а тетя, наоборот, почувствовала прилив добрых чувств ко всему миру и к профессору в том числе, так как до этого опасалась, что наслаждаться обществом профессора придется значительно дольше.
Три часа промелькнули незаметно. Тетя проводила профессора до поезда и подумала, что пора зайти к знакомой, которая слезно умоляла тетю захватить с собой в Питер маленький сувенир для племянницы. Сувенир оказался огромной банкой с прошлогодним клубничным вареньем, без которого, по мысли тети, племянница вполне бы могла жить и дальше. Но знакомая попалась на редкость настойчивая и без банки выпустить тетю из своей квартиры наотрез отказывалась.
– Умоляю вас, – чуть не на коленях завывала эта особа, – берегите баночку. Моя племянница просто без ума от моего варенья, но я вечно забывала ей послать, а тут полезла в шкаф и случайно наткнулась на чудом сохранившуюся банку. И вы приехали так кстати, не надо будет идти на почту. А то они всегда так небрежны с посылками, никогда не знаешь, дойдет ли твоя посылка до адресата. Вам же я доверяю, вы женщина осторожная и довезете банку.
Пришлось тете взять банку и пообещать самой себе: в следующий раз, прежде чем браться за доставку сувениров, она будет интересоваться, что это, собственно, за сувениры. Когда тетя, отягощенная банкой с засахарившимся вареньем, вышла на улицу, там уже стемнело, а фонари почему-то еще не горели. Сделав буквально несколько шагов, тетя почувствовала, как ее левая нога уходит куда-то вниз. Чтобы восстановить равновесие, тетя взмахнула руками, совершенно забыв, что в одной из них у нее сумка с проклятой банкой. Дальше произошло следующее: раздался характерный звон разбитого стекла, а тетя грохнулась на бок. Полежав немного и осознав, что вроде бы жива, она начала шевелить конечностями. Все шевелилось нормально. Воодушевившись, тетя медленно подняла себя с земли и вытащила из кармана зажигалку. В ее свете выяснилось: во-первых, тетина нога провалилась в приоткрытую крышку люка, а во-вторых, банка разбилась о железный прут, на котором висела совершенно бесполезная в темноте табличка с предупреждением о том, что люк приоткрыт.
Как ни странно, но происшествие подняло тетино настроение на несколько градусов. Провидение избавило ее от необходимости тащить с собой проклятую банку за тридевять земель, разыскивать там таинственную племянницу и выдерживать ее недоумевающие взгляды, когда тетя торжественно будет вручать ей старое варенье. Было от чего прийти в хорошее расположение духа. Тетя скинула в люк то, что осталось от «сувенира», и, счастливая, отправилась дальше. Теперь у нее не было никакой необходимости спешить в гостиницу – могла погулять по ночному городу и, возможно, пройтись по магазинам. Чем дольше тетя раздумывала, тем больше ей нравилась идея пройтись по магазинам; а так как она не подозревала о том, что за ней все эти дни велась слежка и сейчас бедный стажер, глотая скупые мужские слезы, поджидает ее в холле гостиницы, то она и угрызений совести не испытала от принятого решения.
По прошествии шести часов с того момента, как тетя исчезла из виду, стажера осенило: пора бы посоветоваться с начальством. Он тут же позвонил в отделение, где ему суровым голосом приказали продолжать наблюдение и ждать подкрепления. Обливаясь холодным потом, стажер принялся придумывать: что могла совершить его подопечная, пока в одиночестве болталась по городу? Судя по голосу начальства и по тому, что должны были приехать сразу двое сотрудников, она натворила что-то ужасное, и теперь будет проводиться ее задержание, во время которого ученая дама наверняка станет отстреливаться.
– Вот это личная жизнь у некоторых! – в восхищении бормотал себе под нос стажер, вышагивая по холлу гостиницы и чрезвычайно нервируя этим администратора.
Наконец в дверях показались несколько человек, среди которых стажер узнал двоих своих наставников по сыщицкому делу. Выражение лиц обоих лейтенантов ничего хорошего не предвещало. Оба были мрачнее тучи, и стажер снова основательно пропотел.
– Влип ты, брат, в историю, – подошел к нему младший лейтенант Коломягин. – Тетка твоя оказалась не простой штучкой. Около трех часов назад совершено покушение на одного предпринимателя, так наш начальник чуть с ума не сошел. Твердит, что твоя тетка уже была замешана в подобном деле, причем совсем недавно. Ему специально звонили из самого Питера, чтобы он имел это в виду.
– Но я же не знал, – пролепетал стажер. – Она сбежала.
– Не знаю, как ты ее упустил, а только лучше бы ты ее не упускал. Для тебя самого в первую очередь лучше, – любезно сообщил ему Коломягин. – Свидетелей-то покушения нет, сама жертва никого среди кустов не видела, поэтому, кого искать, непонятно. Единственная надежда была на тебя, что ты проследишь за этой бабой и что убийцей окажется именно она. А теперь она уже сто раз могла избавиться от оружия, но брать мы ее все равно будем. Следы от выстрела должны остаться на ее одежде и на руках тоже. Конечно, это будет только косвенная улика, но все-таки что-то реальное. Тогда и в Питере под нее начнут глубже копать.
Говоря все это своему ученику, Коломягин вышагивал по холлу, вынуждая своих собеседников следовать за ним.
– Как же ты ее упустил? – сочувственно спросил лейтенант Воронец. – Все шло гладко, ты каждый день докладывал, что проблем со слежкой у тебя не возникает. Объект ведет себя спокойно.
– А сегодня она как с цепи сорвалась, – принялся вдохновенно сочинять стажер, понимая, что проверить его слова немыслимо. – Вроде бы ехала привычным маршрутом, но вела себя как-то нервно. А из института вообще непонятно каким образом ускользнула. Я глаз с парадного входа не спускал, и вахтер тоже с ней разговаривал, а потом она словно растворилась. Должно быть, через служебный ускользнула.
Вахтер уже сообщил стажеру, что не видел, как дама выходила через главный вход, и потому горе- сыщик разоблачения не боялся.
– Должно быть, давно продумывала отход, – подвел итог Воронец. – Хитрая бестия! И виду не подала, что обнаружила слежку, до последнего дня держалась так, словно ни в чем не замешана, но ее бегство через служебный вход о многом говорит.
Стажер потупился и почувствовал себя последней свиньей, потому что именно в этот момент в холл
