входила та самая дама, которая, по его словам, коварно ускользнула нынче днем от слежки.
– Вот она, – шепнул он Воронцу.
Тот насупил густые брови и шагнул прямиком к тете Зое, которая ужасно устала от походов по магазинам и к тому же ничего не купила, так как в последний момент, чаще всего у кассы, ее осеняло, что подобная вещь уже имеется в ее гардеробе.
– Извините, вы Петрова? – вежливо поинтересовался Воронец и, не дожидаясь ответа, сунул тетке под нос удостоверение. – Потрудитесь проехать с нами.
– Куда это проехать? – взвилась тетка, обрадовавшись возможности сорвать на ком-то накопившееся в душе. – У меня поезд через сорок минут!
– Поедете на следующем, – успокоил ее Воронец, но тетка успокаиваться не желала, а желала ехать на том самом поезде, на который у нее куплен билет, или хотя бы получить объяснения насчет того, почему ее арестовывают.
– Вас задерживают для выяснения того, как вы провели сегодняшний день, – заявил Воронец.
– С каких это пор милиция интересуется такими вещами? – спросила тетка. – Вы что, теперь по совместительству еще и полиция нравов? В таком случае я польщена тем, что еще произвожу впечатление девочки по вызову.
Воронец еще больше насупился и посоветовал тете не выступать и не тратить свое красноречие понапрасну, потому как он человек маленький, что ему приказано, то он и сделает, как бы она его ни оскорбляла.
– Очень хорошо, – величественно пожала плечами Зоя и прошла к выходу.
– Вещи возьмите с собой, – предупредил задержанную Воронец.
В отделении ее уже ждали с нетерпением. Симпатичный, но почему-то жутко несчастный начальник поинтересовался, что тетка делала с двух часов дня и до девяти. У Зои было доброе сердце, и ей стало жаль этого печального начальника, просившего так мало. К тому же у нее еще оставалась надежда успеть на поезд, если быстро все этому начальнику рассказать. Она сообразила, что до поезда вовсе не сорок минут, а час и сорок минут. Поэтому быстро описала все свои похождения, опустив лишь эпизод с разбитой банкой. Зоя не хотела рисковать, опасаясь, что среди сыщиков, возможно, находится кто-нибудь из знакомых ее знакомой, то есть эпизод со злосчастной банкой мог стать достоянием гласности.
– А где же банка с вареньем? – тотчас же спросил начальник и даже лицом просветлел. – Ее с вами не было, когда вы вошли в гостиницу.
Зоя тяжело вздохнула и подумала, что делать добрые дела – очень уж хлопотно.
– Она разбилась.
– Ах, разбилась?! – почему-то обрадовался начальник. – И где, вы не помните?
– Почему не помню? – удивилась Зоя. – Там во дворе и разбилась.
– Сразу разбилась? – пожелал уточнить Воронец, который тоже присутствовал в комнате.
– Сразу, – подтвердила тетя.
– Не могли бы вы назвать адрес вашей знакомой? – вежливо, но с торжеством в голосе спросил начальник.
– Зачем? Вы что, у нее мои слова проверять будете?
– Будем, – подтвердил ее подозрения Воронец.
– Адреса не дам, – отрезала тетя. – Она женщина вздорная, может мне потом гадостей из-за этой чертовой банки наделать. А уж то, что она будет на каждом углу твердить, что я специально провалилась в тот люк, – это уж как дважды два.
Начальник на время лишился дара речи, а брови Воронца уползли куда-то под челку. Тетя же хранила гордое молчание. Первым пришел в себя Коломягин, который предложил:
– А если мы ей не скажем насчет банки, а только попросим подтвердить время вашего визита, тогда вы согласитесь?
Зоя минуту поколебалась, но согласилась. Прочитав на бумажке «улица Металлургическая, дом 5 кв. 15», начальник тяжело вздохнул: покушение произошло совсем в другой части города, и если задержанная действительно оставалась до темноты у знакомой, проживающей по этому адресу, то вовремя успеть к месту преступления у нее бы, скорее всего, не получилось. Однако он все-таки отправил Зоину верхнюю одежду на экспертизу. Эксперта пришлось срочно вызывать из дома; оторванный от горячего борща с пирожками, тот был не в лучшем настроении, и Зоя с трепетом ожидала результата экспертизы. Тревоги своей она не скрывала и тем самым лишний раз убеждала ментов в своей виновности. Откуда же им было знать, что волнуется она вовсе не из-за того, что они обнаружат на ее одежде какие-то там улики, а из-за того, что в поисках улик могут насажать ей пятен, которые потом ничем не выведешь.
К тому времени, как знакомая подтвердила Зоино алиби, а эксперт закончил свою работу, Зоя уже безнадежно опоздала на поезд.
– Должен перед вами извиниться, – с некоторым недоумением произнес начальник, ознакомившись с результатами работы своих людей. – Но к нам поступил сигнал, что вы совсем недавно уже были замешаны в подобном преступлении, поэтому мы сочли своим долгом проверить вас в первую очередь.
До того, как начальника потянуло излить душу, Зоя воспринимала все происходящее как подтверждение своей фатальной неудачливости. Теперь же дело принимало совершенно иной оборот: обычная Зоина невезуха на сей раз не досаждала ей – налицо были чьи-то подлые происки. Порывшись в памяти, Зоя без труда выудила из нее толстого майора, который так подозрительно что-то вынюхивал возле нее. Не иначе как ее задержание – его рук дело.
– Вам звонили из Питера? – лишь с небольшой долей сомнения спросила Зоя. – Вам звонил... этот жирный майор?
При этом ей удалось не выдать одолевавшего ее возмущения.
– Да, – признался начальник. – Еще раз хочу перед вами извиниться.
Плевать Зоя хотела на его извинения. Поезд ушел без нее, а его, между прочим, завтра будут встречать муж и сын. И как она им объяснит свое отсутствие на этом поезде? И что ей говорить в кассах, когда там поинтересуются причиной ее опоздания на поезд? Потихоньку Зоя закипала, но ее ярость была направлена не на пензенских милиционеров, а на того толстого майора, который не желал оставить ее в покое. И даже то, что Воронец отвез Зою на вокзал и сам лично пошел объясняться в кассы, не смягчило ее гнева.
«Ну раз ты так, – думала Зоя, пока Воронец доказывал, что билеты есть, а кассир уверял, что все билеты на ближайший поезд проданы, – я тоже не останусь в долгу. Сам, голубчик, виноват. Теперь я просто обязана раскрыть это преступление, чтобы тебе, негодяй, стыдно было за свою профессиональную непригодность».
На поезд Зоя села, но настроение у нее не улучшилось. Так она и сошла в Питере, пылая жаждой мести, и сразу же помчалась к себе на работу, где в ее отсутствие творилось черт знает что: сотрудники исчезали в несанкционированных отпусках, а оставшиеся запарывали графики сдачи работ. Однако Зоя все-таки улучила минутку и позвонила Леше, но там никто не снимал трубку, и она решила отложить разговор с ним до более благоприятного момента. А наступить этот момент должен был после того, как она покончит разбираться с тем, что наворотили ее сотрудники. Это была прямая Зоина обязанность.
У майора Жиркова тоже имелись свои заботы, в том числе неприятный разговор по межгороду с Пензой. Жиркова обвинили в том, что он подтасовывает улики, но все же майор был доволен. Тот факт, что пензенским коллегам не удалось обнаружить причастность ученой дамы к совершенному покушению, его не слишком волновал. Ведь во время ее пребывания в Пензе там было совершено нечто подобное, пусть даже подозреваемую и не схватили за руку и ей каким-то образом удалось ускользнуть. Майор вновь утвердился в своем мнении: виновного искать надо не среди деловых знакомых убитой, а среди ее ближайшего окружения. И мотивом убийства, скорее всего, являются личные чувства, которые у кого-то приобрели настолько негативный характер, что подвигли на убийство. Поэтому майор решил еще раз проверить всех, кто так или иначе общался с покойной вне ее работы, а также копнуть поглубже в окружении этих людей. Чутье ему подсказывало, что тут могут обнаружиться интересные совпадения, которые приведут его в конце концов к убийце.
Примерно так же рассуждали и мы с Инкой. Меня тревожила судьба моей тетки, в которую наша родная милиция почему-то сочла нужным вцепиться, Лешкиного папаши, который из запоя упрямо не желал выходить, и моя собственная судьба, которая приобретала весьма призрачные очертания из-за того, что
