движение, а дальше станем действовать по обстановке, поддерживая друг друга.
Отыскать вражескую колонну большого труда не составило. Огромной темной гусеницей двигалась она по выходящему из деревни наезженному зимнику. Голубев взглянул на карту. Лесной массив. Характерный изгиб дороги. Рядом с кружком, обозначающим населенный пункт, написано: 'Карбусель'. Значит, это именно та колонна, по которой нужно нанести удар. Все правильно. Название деревни запомнил — для донесения.
Как и условились, Василий направил самолет на головные машины. А где же пулеметы? Ага, вот они. Подворачивая истребитель вдоль колонны, Голубев определил: их многовато! Подал сигнал Васильеву — не отставай. В этот момент земля изрыгнула ливень свинца. Казалось, оранжевые, красные, желтые трассы потянулись навстречу самолетам от каждой машины. Спокойное небо сразу превратилось в исчерканное огнем и дымом, таящее смерть пространство.
Уклоняясь от плотного заслона разрывов, Голубев опустил нос самолета и устремился в пике. Пущенные им два эрэса легли точно в предназначенное им место. Передние машины загорелись, остановились. Положив истребитель в левый крен, Голубев увидел, как пикируют ведомые, их крылья освещают вспышки сходящих с держателей реактивных снарядов. Четвертый истребитель вдруг окутали языки пламени, медленно переваливаясь с крыла на крыло, он продолжал терять высоту. 'Подбили, — понял Василий и стал мысленно подсказывать молодому лейтенанту Панкратову, недавно прибывшему в часть из училища: — Сбивай пламя скольжением! Быстрее уходи из зоны огня!'
Дальше произошло страшное. Самолет упал в лес и взорвался. Василий до боли сжал зубы. Но нужно действовать, бить врага. В следующую атаку ведущий бросил И-16 поперек дороги. Теперь и с этого направления можно было добиться большого эффекта: ехавшие за головными машинами грузовики, свернув в сторону, застревали в сугробах, увеличивая пробку. От них в разные стороны разбегались солдаты. Затор в зимнем лесу образовался надолго: способной пройти через заносы по целине техники гитлеровцы не имели. Поставленная задача решена.
А сетка прицела уже легла на грузовик. Пора. Летчик нажал на гашетку, и работающие пушки, пулеметы сотрясли самолет мелкой дрожью. На земле взметнулись всплески взрывов. Обстреляли фашистов и ведомые. Загорелись еще три машины.
Часть боезапаса сохранили — на случай встречи с воздушным противником. Отвернув к лесу, набрали сто метров. Курс — на свой аэродром. Обломки четвертого истребителя навсегда остались в лесу около деревни со странным названием Карбусель. Голубоглазый лейтенант Панкратов погиб, но летчики сполна отплатили врагу за его жизнь.
Через час на аэродром из штаба 54-й армии пришла благодарность летчикам за помощь наземным частям. Командир полка сам зачитал эту телеграмму. От себя добавил:
— Молодцы, гангутцы! Сполна используйте свой боевой опыт при защите города Ленина.
На аэродроме непрерывно тарахтели моторы — два трактора расчищали взлетную полосу. Разгребая или ровняя снег сбитым из тяжелых толстых бревен огромным треугольником, они утрамбовывали его деревянным катком.
Из штабной землянки вышли двое: приземистый Голубев и высокий, гибкий Герасименко. Втянув головы в плечи, как бы налегая на порывистый ветер, они спешили к самолетам. Четвертый раз за короткий январский день уходили летчики в суровое фронтовое небо. Знали, этот вылет не последний: до вечера было еще далеко. Вчера каждый из них поднимался в воздух шесть раз.
Полк решал трудную задачу: прикрывал ледовую автомобильную дорогу на Ладожском озере — единственную магистраль, питающую блокированный город. Фашисты сосредоточили в непосредственной близости от этой дороги сотни бомбардировщиков. Им достаточно было перелететь линию фронта, чтобы через три-четыре минуты сбросить бомбы на колонны автомашин. Не могло быть и речи о заблаговременном оповещении наших истребителей. Они должны были весь день постоянно висеть над опасным районом. Даже по минимальным нормам для этого нужно было иметь в шесть раз больше машин, чем осталось их в части.
Никто не предвидел, что длительное время ежесуточно вместо одного-двух, как предписывали существующие правила, можно делать шесть-восемь вылетов. Оказалось, можно. Правда, все работали на износ, с нечеловеческой нагрузкой. И все-таки дорогу прикрывали надежно.
Поднимая снежные вихри, два истребителя оторвались от земли и через несколько секунд уже растаяли в белесом небе. Лейтенант Голубев развернулся в сторону озера. Набирая высоту, машины нырнули в облака, погрузившись в клубящийся мрак. Василий чуть отжал ручку. Послушный И-16 опустил нос, в просветах показалась земля. Стрелка высотомера замерла на цифре 300. Вокруг — белоярое серебро: над головой- облака; под крылом — однообразная снежная равнина. Даже хвойные боры укутались в наряд молочного цвета.
От Кобоны до Кокорево — сорок километров по льду. Короток путь: час езды машиной. А на самолете — всего пять минут. По укатанным колеям медленно движутся грузовики. Кузова, кабины, капоты машин тоже в снегу, видны плохо. На обочинах дороги в сугробы превратились разбитые автомобили.
Голубев снизился до ста метров. Чуть в стороне заметил в ледовых ячейках зенитные автоматы. А временами попадаются темные пятна разводий и трещин, через них переброшены дощатые мостки. Изредка мелькнут квадраты белых палаток с красными крестами.
Наклоняя 'ишачок' влево и вправо, Василий всматривается в мглистый горизонт. Показались темные силуэты каких-то самолетов. Вскоре можно различить: 'юнкерсы'! Держат курс к ледовой трассе. 'Видят ли они нас, — теряется в догадках лейтенант. — Похоже, еще не заметили'. Решает атаковать с ходу.
Сближаться с бомбардировщиками нужно на встречно-пересекающихся курсах. И это ставит летчиков-истребителей в довольно невыгодное положение: теряется важнейшее преимущество в бою — внезапность удара. Но медлить нельзя — дорога жизни совсем рядом, Голубев прицеливается и дает три короткие очереди. Снаряды настигают крайний 'юнкерс'. Резко отворачивает — маневр нужен для новой атаки.
Теперь главное — не потерять врага ни на миг. В мутной пелене удаляющиеся бомбардировщики уже едва различимы. Рука сама посылает вперед сектор газа, и истребитель вновь набирает скорость. Краем глаза Голубев видит самолет Герасименко. Тот ювелирно повторяет маневр ведущего. Теперь И-16 нападают сзади. Прицел точен — фашист задымил, внизу взорвались сброшенные им бомбы. Герасименко бьет из пушек по другому 'юнкерсу'. Боясь участи собрата, бомбардировщик также освобождается от смертоносного груза не дойдя до цели, поворачивает обратно. За ним — другие.
'Ишачкам' покидать свою зону нельзя. Взгляд вниз.
Автомашины там идут и идут. На них так нужные хлеб голодающим ленинградцам и боеприпасы его защитникам.
Истребители достигли западного берега Ладожского озера. Слева виднеется белая лента замерзшей Невы. В устье ее — пятиугольник разрушенной Шлиссельбургской крепости. Ведущий разворачивается, снова берет курс на Кобону. Так — до назначенного времени. Вот и другая пара И-16. Голубев и Герасименко идут на посадку.
Летчики спрыгнули на землю. Приседая и хлопая себя по бокам кожаными перчатками, стараются быстрее размять сильно озябшие тела.
— Что, замерзли? — с улыбкой спросил подошедший командир эскадрильи.
— Есть малость, — ответил Голубев и коротко доложил: — Задание выполнили, в воздушном бою сбит один 'юнкерс'...
— Знаю, знаю, — остановил лейтенанта комэск. — С постов наблюдения уже передали. Как там погодка?
— Муть сплошная. Но летать можно. Дорогу видно, — ответил Голубев.
— Отдохните, — подытожил командир.
Направились в эскадрильскую землянку. Оказаться у пышущей жаром печурки — удовольствие громадное.
Но едва открыли дверь, друзья встретили вопросом:
— Почему с пустыми руками? Или забыли правило? Огонь надо поддерживать весь день, вон мороз какой.
