— В семь тридцать вызовите сюда капитана Федорина, — приказал подполковник.
Голубев прошел в свою комнату, расстелил на столе карту, задумался. Вчера полк прикрывал корабли в устье Финского залива, вел разведку. Задания остаются такими же и на сегодня, но, говоря о них, генерал Самохин добавил слова: 'Есть одно очень важное и ответственное'. Поручить его Голубев и решил эскадрилье Федорина. 'Где же он?' — нервничал подполковник.
— Вызывали, товарищ командир? — спросил вошедший Анатолий Федорин.
— Да, вызывал, — подтвердил Голубев. — На сегодня все задания отменяю, ставлю новое. Подойдите сюда.
Капитан шагнул к карте. Каждое неизвестное задание вызывает интерес и деловое любопытство, в нем всегда есть что-то загадочное.
— Место действия — устье Финского залива, — пояснил командир полка. — Только прикрывать будете не корабли, а всего один Ли-2. Секрета не делаю, на нем высокопоставленное лицо летит из Хельсинки в Таллин. У транспортника будут специально выделенные для охраны самолеты. А ваша задача — не допустить в коридор перелета вражеские истребители.
— Дело привычное, — отозвался Федорин, посмотрев на узкую заштрихованную полоску, по которой скользил карандаш подполковника.
— Но это случай особый, — подчеркнул командир полка. — Как думаете выполнять задание?
Федорин наклонился. Над переносицей у него собрались глубокие складки. Некоторое время он смотрел на карту, затем решительно ответил:
— Лета здесь минут пятнадцать. Эскадрилью разделю на две группы, эшелонирую их по высоте. Мы два раза проутюжим коридор до появления транспортника, а потом пройдем вместе с ним к Таллину.
Голубев согласился с предложением капитана, не сделал никакой поправки. Он верил в командиров эскадрилий. Но все-таки предупредил:
— Учтите, как правило, открыто в бой фашистские летчики уже не бросаются, на это у них теперь кишка тонка. А вот исподтишка подкузьмить могут.
Голубев встал, давая понять: разговор окончен.
— Разрешите выполнять? — спросил Федорин.
— Выполняйте. Вылет по моему сигналу. За этот самолет головой отвечаете.
Капитан ушел. А Голубев еще долго сидел над картой. Почему-то не покидало неожиданно возникшее чувство опасения: успешно ли будет выполнено важное задание? 'Проще бы самому подняться в небо, чем посылать других и мучительно ждать их возвращения', — размышлял командир полка. Но командующий ВВС флота приказал ему неотлучно быть у телефона, пока не завершится перелет транспортного самолета.
Аэродром то оглашался гулом моторов, то погружался в тишину. Истребители по графику уходили на задание, а возвратившись, заруливали на стоянку. Летчики первой эскадрильи сидели в кабинах, с нетерпением ждали сигнала. Техники собрались в сторонке, переговаривались.
На большой скорости к машине Федорина подкатила черная 'эмка', из нее выскочил Голубев. Многие видели, как он стремительна поднялся на широкое зелёное крыло 'лавочкина' и, удерживаясь за обрез кабины левой рукой, стал энергично жестикулировать правой. Капитан иногда кивал в знак согласия, иногда показывал на пальцах что-то свое. Техники не слышали, о чем говорят командиры, но догадывались: Голубев объяснял ведущему, как следить за воздухом, откуда можно ожидать 'фокке-вульфы', каким образом их отсекать от Ли-2.
'Эмка' вскоре уехала, а восемь Ла-5, урча моторами, двинулись к старту. Они выстроились на краю взлетной полосы, словно отдыхая после руления, затем упруго и легко разбежались и, оторвавшись, быстро скрылись в мутноватом, сплошь покрытом низкими облаками небе.
Над заливом восьмерка 'лавочкиных' заняла свои эшелоны. Звено Федорина шло вверху, под кромкой облаков. А второе, во главе со старшим лейтенантом Сафроновым, летело на пятьсот метров ниже, почти у самой воды. Дойдя до Таллинской бухты и ничего не обнаружив, эскадрилья легла на обратный курс.
Федорин волновался. Оно и понятно: приближалась точка, откуда вот-вот должен был подняться транспортный самолет. Довольно низкая облачность давала противнику возможность внезапно напасть и одиночными экипажами, и группами. Показался берег, чуть позже и аэродром. По нему тянулись вихри снега. 'Взлетают', — догадался Федорин и вскоре увидел пузатый двухмоторный Ли-2 в сопровождении шестерки остроносых 'яков'.
— Держись внизу, — предупредил Федорин на всякий случай Сафронова, а сам по-прежнему остался в верхнем ярусе.
Фашистские истребители могли вывалиться из облаков, подкрасться на бреющем. Это капитан предугадывал еще до вылета. Единственного он не знал — состояния погоды. А сейчас очень мешала дымка, на темном фоне моря плохо было видно, что происходит внизу. 'Но там четверка Ла-5, — подумал Федорин, — можно на нее положиться'. И не ошибся.
— Справа у воды два 'фокке-вульфа', — раздался в эфире голос Сафронова.
'Значит, пронюхали о перелете. Будет этой паре и подкрепление', — решил охваченный тревогой Федорин. Но по радио продолжал спокойно:
— Атакуйте парой. Все не бросайтесь!
Сафронов прикинул, как лучше преградить путь 'фоккерам'. Лобовая атака явно не годилась. В случае неудачи 'фокке-вульфы' могли проскочить к Ли-2, а 'лавочкиным' требовалось разворачиваться на сто восемьдесят градусов. 'А что, если?..' — возникла у Сафронова дерзкая мысль.
— Оставайся на месте, смотри за горизонтом! — скомандовал Сафронов ведущему второй пары.
Сам же он круто отвернул вправо и дал полный газ мотору. Но не успел летчик направить нос своего самолета на ближнего 'фоккера', как напарник последнего резко сманеврировал и бросился наперерез 'лавочкину'. Какие-то мгновения оба истребителя — наш и вражеский — находились в атаке. Но Сафронов раньше нажал на гашетку, и заплясали по воде рядом с 'фокке-вульфом' мелкие фонтанчики брызг. 'Эх, промахнулся!'- выдохнул Сафронов. На вторую очередь уже не хватало времени, и летчик, потянув ручку управления на себя, бросил машину вверх.
Увидев это, атакующий 'фокке-вульф' ринулся на ведомого Сафронова лейтенанта Кросенко. Он цепко прилип к хвосту 'лавочкина', догоняя его. Оглянувшись, Сафронов поспешил на помощь и крикнул:
— 0-14, у тебя 'фокка' в хвосте! Уходи со скольжением вверх!
Но фашист, видно, был готов к такому маневру. Он успел-таки выплеснуть пучок свинца. 'Лавочкин' ведомого вздрогнул, скорость его уменьшилась.
— Подбит, трясет мотор, — доложил Кросенко.
— Тяни к берегу, — приказал Сафронов, — я прикрою.
Федорин увидел, что два Ла-5, обгоняя Ли-2, направились к берегу. И тут обстановка еще больше усложнилась. Оставшийся ведущий второй пары лейтенант Лукин доложил:
— Слева вижу два 'фоккера'.
'Вот и подмога', — чертыхнулся Федорин и передал команду ведущим пар Лукину и Селютину:
— 0-15, свяжи боем своих. 0-16, будь на месте, атакую вторую пару.
Ли-2 увеличил скорость и вместе с эскортом 'яков' приближался к береговой черте. В туманной дымке уже просматривался Таллин. Федорин дал газ, при полных оборотах мотора атаковал приближающихся 'фокке-вульфов' сверху. Ведущий фашист начал крутой вираж, пытаясь над самой водой вывернуться из-под удара. 'Не уйдешь', — зло произнес Федорин и тоже ввел машину в вираж. Силуэт 'фокке-вульфа' в прицеле снова увеличился. Капитан с силой нажал гашетку и послал две короткие очереди. 'Фоккер' панически скользнул, но задел крутую волну и скрылся в воде.
Федорин энергично бросил истребитель в боевой разворот, ища глазами второй самолет противника. О, ужас! Он снизу приближался к Ли-2. У командира эскадрильи пробежал по спине неприятный холодок... А где же пара Селютина? Она ведет бой и тоже далеко в стороне.
— 'Яки', 'яки'! Снизу подходит 'фокка'! — выкрикнул капитан.
— Видим, — спокойно отозвался кто-то из группы непосредственного прикрытия. — Сейчас он свое получит.
Федорин вспомнил последние слова комадира и подумал, что летчики 'яков' тоже отвечают головою за сохранность Ли-2 и промаха не допустят. Так и случилось: пара 'Яковлевых' выполнила атаку. 'Фокке- вульф', задымив, тут же отвалил в сторону.
