Так покинула их рыжая девушка Кати.
А они остались сидеть среди безмолвия. Теперь, спустя много времени, вспомнились родители, которые, наверное, здорово волновались. Шел дождь, их искала милиция. Жизнь вдруг стала сложной и утомительной.
Поглядывая на пустынное субботнее шоссе, Арво сочинял новую песню: «
Бренча на гитаре и напевая новую песню, двое грустных растреп сидели у шоссе, зады их были мокры, будущее туманно.
И тут вдали показался автобус…
— Что, в милицию нас сдадите? — хмуро спросил Арво после долгого молчания.
— Ты как думаешь, Сассияан? — осведомился Оскар.
— А ты?
— Я тоже, — махнул рукой Оскар. — Ах, в милицию? — повернулся он к ребятам. — Времени нет. И вообще — чтоб сегодня же отправлялись домой! Да, штукари, а деньги-то у вас есть?
Шесть рэ на пару, — гордо сообщил Юку…
Я оглянулся на длинноволосых. «Ничего с ними не поделаешь», — подумал и щелкнул пальцами.
10
На узком проселке, напоминавшем акварельный этюд, царило волнение. Куно, Виктория и Фатьма уверяли, что минуту назад через дорогу пробежала лисица.
— Вот как? — сдержанно заметил я. Этого еще не хватало.
И тут на дороге, метрах в двадцати от нас, появилась огненно-рыжая, нет, почти красная лиса. Она кокетливо приподняла большой пушистый хвост, он струился, как у цирковой лошади, сверкал белоснежным кончиком; лиса лакомо облизывалась, нос ее блестел, как от масла, потом она метнула взгляд в нашу сторону, — короче говоря, плутовка резвилась вовсю. Наконец без малейшего признака страха она залихватски юркнула обратно в кусты.
Реакция была мощная.
— Лиса, лиса, лиса! — завопили все хором. Корелли шепотом объяснял, что теперь он знает, как изобразить лису, танцующую босанову, если ему это понадобится.
Простодушные горожане, думал я. Если бы вы только знали, что в Эстонии настоящая рыжая лисица в полтора раза меньше этого роскошного существа, что у нее свалявшаяся шерсть на сероватых боках, гноящиеся глаза, несимпатичная морда. Что у нее повадки бездарного воришки, что в ней почти нет хитрости сказочной лисы-патрикеевны и что она никогда не посмеет, однажды встретившись с человеком, еще раз попасться ему на глаза, а пускается наутек, прижав уши и бессильно свесив хвост, стараясь убежать как можно дальше. Ах, милый Куно, если бы ты знал, что эта лиса вообще не существует! Что это на самом деле была лишь… лиса-босанова.
Я подождал, пока взбудораженная толпа отошла на некоторое расстояние, пока все не скрылись за кустами. Сорвав возле дороги кустик болиголова, я поплелся следом, погруженный в раздумье.
Тут меня догнала Эне. Мы вместе перешли по мостику через ручей.
— Тебе грустно, Малле?
— Да, — просто ответила она. У нее были розовые щеки, голубые глаза, светлые волосы.
— До чего здесь красиво, — тихо сказала Эне.
Мы шли молча. Тихая мирная прогулка.
— И тебе грустно, — промолвила вдруг Эне.
— С чего ты взяла?
— Знаю, и все.
— Вот как?…
Эне слегка покраснела. Потом заговорила, смущаясь:
— Ну вот… почему это так всегда бывает… вот… что в некоторых девушек все влюбляются, хотя… хотя… Ах да, к чему я это говорю! Я ведь только хотела спросить, что… — она пыталась лукаво улыбнуться, — да ладно, что тут спрашивать… Ты человек ученый, еще скажешь все как есть… Лучше вообще не спрашивать…
Я посмотрел ей в глаза.
— Ты заблуждаешься, — сказал я. — В тебя очень часто влюбляются. В среднем три и шесть десятых раза в день. Но ты ждешь человека, которого еще не знаешь, и поэтому совсем не замечаешь эти три и шесть десятых влюбленных муже-единицы. Да? Все дело в этом. Когда явится человек, которого ты ждешь, ты узнаешь его и все будет хорошо.
— Спасибо, Кааро, — сказала Эне, пожалуй, слишком серьезно.
И тут я услышал треск в кустах. Я быстро обернулся.
— Что случилось? — спросила Эне.
— Ничего. Знаешь, Малле, ты иди вперед, я тебя догоню.
Она пошла, а я бросился в ольшаник. Метрах в двадцати пересекал просеку какой-то мужчина чуть ниже среднего роста.
— Эй, погоди! Стой! — крикнул я и бросился за ним. Ветки хлестали по лицу. Впереди мелькала спина в черной кожанке. И жирный затылок. Волосы у мужчины были светлые. Кусты трещали, я ломал плети малины, топтал цветы, пыхтел, задыхался, с трудом продираясь сквозь заросли, и вдруг остановился — меня остановила тишина.
Я с возмущением озирался. Внезапно где-то вблизи послышалось низкое гудение мощного мотора. Я кинулся на этот звук. В лицо мне плеснул плотный поток воздуха.
Посыпались листья, лепестки, веточки, букашки, склонившийся дрожащий куст скрыл все от моих глаз. Гул, нарастая, перешел в мощный однотонный рев и поднялся вверх.
Я бросился обратно.
Эне стояла посреди дороги и смотрела вверх.
Чуть подальше стояли все остальные и тоже смотрели вверх.
— Вертолет! — воскликнула Фатьма…
— Полезно и поучительно путешествовать пешком по матушке-земле. Всего на полукилометровом участке дороги видели огненно-красную лису и такой же красный вертолет, — с воодушевлением разглагольствовал Корелли.
— По-моему, эта штука была желтая, — возразил Сассияан.
— Насколько желтая, настолько же и красная, — вмешался Оскар.
— Интересно, что это за марка? Как ты думаешь, Яак?
Яак пожал плечами,
— А ты, Кааро, как думаешь? — спросил Сассияан.
— Я?.. — Не успев сообразить, я сказал: — Думаю… думаю, что; этот вертолет вообще не существует. Дайте-ка закурить!
Оскар раскатисто захохотал. Эне, сидевшая в сторонке, бросила на меня пытливый взгляд, но ничего не сказала.
Сассияан протянул мне «Шипку». Яак завел мотор, и автобус дернулся с места. Створки двери подтолкнули меня в спину.
…Раскрыв синеватый листок, я прочел, сморщив лоб:
«ЗНАЧИТ, ТАК-ТАК-ТАК? НУ, Я ТОЖЕ НЕ ОТСТУПЛЮСЬ. ФАНТОМАС».
Совершенно неожиданно для самого себя я ужасно рассердился. Даже стукнул кулаком по коленке.
— Что с тобой? — с любопытством спросила Фатьма.
— Да ничего, — ответил я смущенно, комкая бумажку. — Так просто… Не обращай внимания. И… ну…
