— Очень люблю, — призналась Эбигейл. — И не только письма. Я веду дневник и записываю туда все, что случается со мной в течение дня. Впрочем, это не очень интересно, — рассмеялась она.
Кристофер подумал о том, что мог бы узнать о ней, если бы заглянул в ее дневник. Писала ли она о нем? Или Эбигейл смотрела на него как на средство для достижения своих целей, как он — на других женщин?
— По тому, как люди пишут, о них можно многое узнать, — продолжала она.
— И вы решили проверить это на наших слугах?
Эбигейл пожала плечами и откинулась назад, опираясь руками о пол. Округлости ее груди стали еще заметнее. Неужели Эбигейл полагает, что мужчина может мыслить разумно, когда видит ее в такой позе?
Или она делает это намеренно?
— Я надеялась, — печально ответила девушка, — но пока так ничего и не нашла.
— Вы давно этим занимаетесь? — спросил он.
— Нет, Гвен только что ушла. Ей нужно было срочно найти самую лучшую швею в поместье. С нашими платьями предстоит много хлопот.
Воцарилось молчание. Эбигейл смотрела на него снизу вверх, а он — на нее, опустив голову. Кристофер хотел повалить Эбигейл на спину, лечь сверху и…
— Это ваша гувернантка привила вам любовь к письму? — спросил он, наконец, пытаясь разрядить атмосферу.
— Да. И мой отец. — Она прикусила губу и отвела взгляд.
— Это что, тайна?
Эбигейл улыбнулась и покачала головой:
— Дело не в этом. Мужчины обычно не поддерживают отношения с дальними родственниками, но мой отец переписывается с ними. Он тоже вел дневник и учил меня, как нужно правильно излагать мысли и чувства, как записывать впечатления о людях.
Кристофер присел на сундук и спросил:
— Хотелось бы знать, что вы пишете о своем пребывании в Мэдингли-Корте?
На чердаке было темно, но ему показалось, что Эбигейл покраснела. Ее глаза сияли, кожа мерцала в полумраке.
— О своих впечатлениях от гостей, собравшихся тут. Например, о высокомерии и прекрасном чувстве юмора лорда Кейна.
— Вы хорошо это подметили.
— О снобизме леди Теодосий, — с улыбкой продолжила Эбигейл, — о ее тревоге и страхах, что она не так безупречна, как должка быть светская дама.
— О да, теперь я вижу, откуда вы это взяли.
— Я не права?
— Правы. А что насчет леди Мэй?
— Еще одна участница сражения за вашу руку. Сейчас она отступила в тень, полагая, что вы заинтересовались мной. Но она уверена, что в итоге вы одумаетесь и отвернетесь от меня. А еще она считает меня глупой, пустой и гораздо ниже вас.
Кристофер не сдержался и пробормотал:
— Ниже меня — не самое плохое место.
Глава 12
Эбигейл поняла, что Мэдингли имел в виду не разницу в их общественном положении. Ее охватило странное чувство, от которого она едва не застонала. Зачем он это сказал? Почему намекал на вещи, о которых должен молчать любой уважающий себя джентльмен?
Однако эти несколько слов зажгли в ней ответный огонь, пробудили любопытство, которое не должна испытывать воспитанная молодая леди.
Но она не леди.
Эбигейл призналась себе, что рядом с Мэдингли чувствует себя желанной и красивой. Почему он позволяет себе такие вольности? И что ей следует сказать в ответ?
Вдруг раздался звук шагов. Кто-то поднимался по лестнице. Эбигейл и Мэдингли в ужасе уставились друг на друга. Она увидела, как его глаза сузились. Если их застанут тут наедине, это будет катастрофа.
Герцог задул лампу, лег на пол рядом с ней, так близко, что их плечи соприкасались. Спинка старинного дивана была достаточно высокой, чтобы скрыться за ней. Чердак осветили танцующие лучи лампы, которую кто-то держал высоко в руке.
— Крис?
Это был голос леди Элизабет. Эбигейл очень опечалилась, что это не Гвен. Ей можно доверять, а вот Элизабет…
К своему ужасу, Эбигейл почувствовала, как ее уха коснулись губы Мэдингли и обдали ее теплым, влажным дыханием.
— Молчи, — едва слышно шепнул он повелительным тоном.
Это разозлило Эбигейл. За кого он ее принимает? Неужели боится, что она выдаст их? Герцог, видно, уверен в том, что любая девушка отчаянно хочет выйти за него замуж и ради этого готова на все.
Но потом злость сменилась жалостью. Эбигейл понимала, как это важно — самому решать свою судьбу. Разве она борется не за это же?
— Крис? — еще раз позвала леди Элизабет. — Кто-то оставил тут лампу, — недовольно сказала она.
Они слышали, как девушка тяжело вздохнула и стала спускаться с лестницы. Свет постепенно угас, дверь внизу захлопнулась, и Эбигейл с герцогом остались одни в темноте.
Какое-то время они не двигались, дыша в унисон, соприкасаясь плечами. Эбигейл следовало бы радоваться, что их не нашли, но вместо этого ее вдруг охватило желание. Она была наедине с мужчиной, к которому ее влекло. Эбигейл не хотела этого и попыталась подняться, но Мэдингли сидел на ее юбках, и она упала ему на плечо. А потом весь мир перевернулся, когда его руки схватили ее и привлекли ближе, усаживая к себе на колени.
Она уставилась на Мэдингли, но увидела лишь блеск его глаз в темноте. Ее руки беспомощно лежали у него на плечах. Он был так близко, тепло его тела обволакивало ее со всех сторон.
А потом Мэдингли еще крепче прижал ее к себе и поцеловал. Эбигейл забыла обо всем на свете.
Его теплый, влажный рот ласкал ее губы. Она робко отвечала на поцелуй, потому что не могла по- другому, потому что хотела именно этого. Это был ее первый поцелуй, и Эбигейл наслаждалась им, забыв о правилах приличия, о том, что их могут обнаружить.
Их уже чуть было не застали врасплох, и это лишь заставляло ее сердце биться еще быстрее. Опасность лишь выпустила наружу те чувства, которые Эбигейл старалась побороть.
Вдруг Эбигейл ощутила, как Мэдингли коснулся языком ее нижней губы. Девушка вздрогнула от неожиданности. Шершавый и влажный, он скользнул внутрь, заставляя рот Эбигейл раскрыться шире навстречу ему. Она застонала от приятного удивления.
«Так вот каково это целоваться с мужчиной», — подумала Эбигейл, наслаждаясь теплом его ласк. А потом она перестала думать и анализировать. Язык Мэдингли сражался с ее языком, играл, пробовал его на вкус. Эбигейл страстно отвечала ему тем же. Ее руки поднялись вверх и коснулись мягких густых волос Мэдингли. Она не хотела, чтобы он останавливался, и потому инстинктивно сжала в ладонях его голову, удерживая ее рядом с собой.
Мэдингли страстно целовал ее губы, жар от поцелуя распространялся по всему телу. Ее грудь
