Элиас откидывается назад. Голос Якоба действует на него успокаивающе, несмотря на весь его гнев.
Элиас тяжело дышит. Во всем этом движении чувствуется какая-то определенность, общая для них для всех цель, хотя и не та, что предполагалась.
Он оборачивается.
Заглядывает в багажник.
Там деревянный ящик в пятнах краски. В нем три гранаты, похищенные с оружейного склада. Их только что достали из тайника под полом мастерской, который полиция так и не обнаружила во время обыска несколько недель назад.
— Нам чертовски повезло, что они не добрались до гранат, — так говорил Якоб дома, когда мать излагала им свой план.
— Ты прав, Якоб, — соглашалась она. — Чертовски повезло.
Малин и Зак блуждают по равнине в поисках очередного одинокого дерева.
Но под теми, что им попадаются, нет следов борьбы. Это самые обыкновенные деревья, измученные ветром и морозом.
Зак ведет машину в сторону Клокрике по плохо расчищенной дороге на краю бесконечного белого поля. У Малин звонит телефон.
На дисплее отражается номер Карин Юханнисон.
— Это Малин.
— Форс, результат отрицательный, — говорит Карин. — Карл Мюрвалль не насиловал свою сестру.
— Абсолютно никакого сходства?
— Он не делал этого совершенно точно.
— Спасибо, Карин.
— Это было так важно? Ты думала, это он?
— Я не знаю, что я думала, но теперь я уверена. Спасибо еще раз.
Малин кладет трубку.
— Это не он изнасиловал Марию Мюрвалль, — говорит она Заку, который слушает ее, не сводя глаз с дороги.
— Ну, тогда дело еще не закончено. — В голосе Зака слышится хрипота, как бы подтверждающая сказанное.
Но братья направлялись к дому Ракели Мюрвалль сразу после того, как они с Заком оттуда ушли.
Братья, которые не знают, что Марию изнасиловал не Карл.
Они слушаются свою мать, подчиняются ей.
Мать, которая охраняет свои тайны.
И у нее есть только один способ уберечь их.
Зак останавливает машину перед очередным деревом.
«Корни, — думает Малин. — Кровь, которую надо смыть. Действия, на которые надо ответить действием. Только этим все мы и занимаемся.
И теперь он должен исчезнуть. Ракель не знает, что у нас есть ДНК Карла, что все выйдет наружу.
Или она ощущает это где-то в глубине души, но отгоняет прочь это чувство, хватаясь за последнюю воображаемую соломинку».
Если загнать зло в угол, оно набросится на тебя.
— Я поняла! — кричит Малин в тот момент, когда Зак открывает дверцу со стороны водительского сиденья. — Поняла, почему она не пускала нас раньше! Поезжай к охотничьей избушке. Так быстро, как только можешь!
77
Виллы на обочине дороги у монастыря Вреты.
За их фасадами — уют и благополучие. Так близко и в то же время так далеко.
И после нынешней поездки Малин не захочет видеть эту дорогу в ближайшую тысячу лет.
Они переезжают мост внизу, возле бывшей епископской усадьбы Кюнгбру, и сворачивают в сторону Ульсторпа.
Мимо школы Монтессори[59] в Бьёркё, чьи голубые и розовые корпуса угловатой антропософской[60] архитектуры, кажется, страдают от мороза не меньше, чем обыкновенные дома. Остается надеяться, что там, внутри, растят хороших людей.
У Янне была мысль отдать Туве в школу Монтессори, но Малин воспротивилась: она слышала, что дети, воспитанные в таких тепличных условиях, редко выдерживают конкуренцию с выпускниками обычных школ.
Они делают кукол.
Издают собственные книги.
Их учат, что мир полон любви.
Какая же любовь может быть там, в лесу? Разве что скрытая ненависть.
Дорога скользкая, и машину заносит то в одну, то в другую сторону, когда Зак жмет на педаль.
«Давай, Зак. Это срочно. Слово даю, он где-то там».
Зак ни о чем не спрашивает. Он сосредоточился на дороге и машине. Они проезжают мимо ворот на въезде в Ульсторп и направляются к озеру Хюльтшён.
За окнами автомобиля площадка для гольфа. Малин кажется, что развевающиеся флажки похожи на братьев Мюрвалль: подобно ветру, мать может повернуть их, куда ей заблагорассудится.
Якоб Мюрвалль еще крепче вцепляется в руль, сворачивая на дорогу вдоль озера Хюльтшён. Дачные домики на берегу — как маленькие белые коробки в клубах тумана, похожего на хлопковый пух.
Зеленый «рейнджровер» буксует в снегу, ледяная метель у обочины дороги режет, словно острейшие осколки разорвавшейся бомбы, но Якобу удается удерживать автомобиль на дороге.
Элиас не вымолвил больше ни слова.
Адам на пассажирском сиденье молчит с решительным видом.
«Мы только сделаем то, что должны, — думает Якоб. — Мы всегда так поступаем и поступали. И когда я нашел папу под лестницей, я взял себя в руки, пусть мне и хотелось кричать. Я только закрыл ему глаза, чтобы мама не видела его ужасного мертвого взгляда.
Мы сделаем то, что должны. Чего мы будем стоить, если позволим кому бы то ни было просто так насиловать нашу сестру? Подобное дерьмо вне любого закона. Мы докажем, чего мы стоим, и положим этому конец».
Якоб жмет на педаль и доезжает до конца дороги. Здесь он останавливает машину, поворачивает ключ и глушит мотор.
— Выходите! — кричит он.
Братья выскакивают наружу, и последние сомнения Элиаса мигом улетучиваются.
На них зеленые куртки и темно-синие брюки.
— Давай! — кричит Якоб.
Адам открывает багажник, вытаскивает из него грязную коробку, ставит ее на землю и снова опускает крышку багажника.
— Готово, — объявляет он.
Потом осторожно берет коробку под мышку, и они шагают по сугробам к лесу.
Впереди Якоб.
