Ветер шевелит листья дуба, покачивает их. Это теплый ветер, но где же связь, сплетенные воедино нити, которые могут привести к разгадке?
Вода в озере, кажется, вот-вот закипит от жары. Горячая и неподвижная, как смертоносный яд, однако безгранично заманчивая. «Прыгай сюда — я утащу тебя на дно».
Что ты делала здесь, у озера?
Это место вовсе не выглядит зловещим.
Малин опускается на колени возле ямы, бывшей могилы. Прикасается рукой к земле. На пальцах остаются коричневые пятна.
Солнце отражается в глади озера, неправдоподобно чистой в ярком, ранящем глаз свете. Отблески от поверхности воды загораются, как вспышки, режут роговицу, как ножи, но Малин не хочет надевать солнцезащитные очки, ее интересует реальность — такая, как есть.
Блузка прилипла к спине.
— Послушайте, — раздается за спиной мужской голос. — По-моему, сюда заходить запрещено.
Это отец того загорающего семейства. Говорит нравоучительным тоном, но ведь он проявляет уважение к тебе, Тереса.
Малин поднимается, вытаскивает бумажник из кармана джинсовой юбки, показывает свое удостоверение.
— Малин Форс. Полиция.
— Надеюсь, вы поймаете это дьявольское отродье, — произносит мужчина в ее сторону, хотя взгляд его блуждает где-то на лугу за дорогой, среди поблекших трав.
31
Киоск возле Юльсбрубадет тоже закрыт, хотя в такой день, как сегодня, выручка могла бы быть немалой — на склоне у серо-черной воды бурной реки скопилось не менее сотни отдыхающих. В воздухе разносится гудение гидроэлектростанции, расположенной ниже по течению, турбины работают с максимальной нагрузкой, выпуская легкий запах металла.
Это лето просто создано для купания. Маленькие дети плещутся в небольшом огражденном квадрате на мелководье. Легкомысленные подростки кидаются в самые водовороты и потом с трудом выплывают; их почти взрослые, но еще не до конца оформившиеся тела пугают Малин, в них слишком много энергии.
— Хорошо здесь, — произносит Зак, сидя на корточках на склоне, спрятавшись в тени ели.
— Даже не знаю, насколько вода освежает. Думаю, там температура градусов тридцать.
— Да и потом, насколько она чистая?
— Когда так потеешь, постоянно думаешь о чистоте, — откликается Малин, вертя между пальцами листок дерева, мягкий и почти прохладный с одной стороны, жесткий и горячий с другой.
Киоск возле Глюттингебадет тоже оказывается закрыт. Этот частный бассейн пользуется сногсшибательным успехом, и через окружающий его забор Малин и Зак слышат радостные крики купающихся, их счастливый смех.
За спиной у них Шеггеторп, недалеко отсюда Рюд.
Неудивительно, что в бассейне полно народу. В этих пригородах, где живут в основном бедняки и иммигранты, наиболее типичным местом для летнего отдыха является собственная квартира.
— Поехали к Славенке Висник домой. Может, она больна?
— И все же это очень странно, — бормочет Малин. — Сразу все три киоска закрыты. Именно сейчас они должны приносить как никогда большой доход. Если она сама не стоит за прилавком в одном из них, то должна была, по крайней мере, кого-нибудь нанять.
— У меня появилась идея, Малин.
— Наверняка безумная.
— Безумной можно назвать эту жару. Давай искупнемся? Чтобы охладить мозги?
— А тебе есть в чем купаться?
— Моя собственная кожа меня вполне устроит.
— Прямо вижу перед собой заголовки в «Корреспондентен»: «Голые полицейские ищейки в бассейне Глюттингебадет».
— Господину Хёгфельдту это бы понравилось, — изрекает Зак.
— Что ты этим хочешь сказать?
— Что я хочу сказать?
— Да.
— Ничего особенного. Малин, расслабься!
Квартира Славенки Висник на первом этаже дома по Гамлегорден, 3-Б, в Шеггеторпе также пуста. Здесь отчетливее ощущается запах лесных пожаров, огонь ближе, и дым растекается между низенькими домами из белого кирпича.
Никто не открыл, когда они позвонили в дверь. Из квартиры не доносилось никаких звуков. Сейчас они стоят на небольшой площадке у дома, пытаясь заглянуть в окно через опущенные жалюзи — в темную комнату, где можно различить лишь очертания предметов: диван, стол, несколько кресел и почти пустая книжная полка.
— Она вообще существует, эта личность?
— Не похоже, — отвечает Зак.
— Может, она куда-нибудь уехала. За границу или только на один день.
— Да, но сейчас, в самый пик сезона, имея три киоска?
— Нужно проверить ее прошлое. Эмиграционная служба наверняка что-нибудь знает. Я пошлю сотрудника это выяснить.
В этот момент оживает сотовый телефон Малин. Это Свен Шёман.
— Нам позвонила женщина, которая бегала вчера вечером по тропе Рюдспорет. Сказала, что за ней следили, кто-то подкарауливал ее, преследовал. Если у вас есть время, поговорите с ней.
— Да-да, конечно. Здесь мы закончили.
Фамилия. Адрес на улице Консисториегатан.
Линда Карлё угощает их ледяным яблочным напитком в кухне своей изящно обставленной двухкомнатной квартиры. Дом построен еще в тридцатые годы, ухожен, покрыт бежевой штукатуркой. Это одно из старейших в городе товариществ собственников жилья, цены за квадратный метр здесь заоблачные.
Они сидят вокруг кухонного стола и пьют, Линда Карлё извиняется за то, что отнимает у них время, но Зак объясняет: их интересует все, что может иметь отношение к совершенным преступлениям.
