испуганный.
Но меня не надо бояться. Я только дам тебе возможность возродиться. Я делаю ангелов. Вот мое ремесло.
Но вот она исчезла из виду. Въехала в парк. Должно быть, увидела меня. Я проезжаю мимо, натянув кепку поглубже. Время, мое время, наше время скоро настанет. Руки твердо лежат на руле.
Сколько времени?
Впереди «Тиннис». Это подойдет.
Позвонить маме?
Нет.
Фургон проезжает мимо, не останавливается, а человек в кепке за рулем смотрит прямо вперед.
Скорее всего, мне показалось. В Линчёпинге наверняка найдется не меньше сотни белых фургонов.
В парке совершенно пусто. Туве едет обратно к воротам у отеля.
Никакого фургона не видно.
Теперь она направляется прямой дорогой к Маркусу, решительная и целеустремленная, как мама. «Как мама», — думает она.
57
Зак сидит в тени под невыносимо желтым зонтиком в кафе при бассейне «Тиннис». Только что он снял полиэтиленовую пленку с бутерброда. Малин хотела поплавать во время обеденного перерыва, и он поначалу протестовал — что, у них нет дел поважнее? Но она настаивала. Сказала, что не в состоянии тренироваться в зале по такой жаре. Рвалась сюда, а Малин умеет иногда проявлять почти маниакальную настойчивость: вроде бы сдержанно, но с невероятным упрямством добиваться своего. Он привык прислушиваться к ней, когда она в таком настроении, знает, что она ищет смысл и связи, которые помогают продвигаться вперед.
Солнцу есть где разгуляться — на ясном голубом небе ни облачка.
Деревья притаились по другую сторону от искусственной купальни, а само здание стоит пустое и темное. Бассейны под крышей закрыты на очистку.
Сам он купаться не захотел. Слишком много народу. В обеденный перерыв — просто толпа.
Вода не кажется чистой, сколько ни добавляй хлорки. Входя в бассейн, они столкнулись в дверях с женщиной — та была в белом платье и несла в одной руке черную сумку, а в другой — контейнер для пробирок. Наверное, она как-то связана с обслуживанием бассейна.
«Но это погоды не делает, — думает Зак, откусывая от бутерброда. — Даже если у них тут всемирные эксперты по чистоте, меня все равно не тянет здесь купаться».
А вот Малин все равно.
Она стоит на тумбе в красном купальнике, готовясь прыгнуть в воду.
Вода бассейна омывает тело.
Прохлада, долгие гребки. Почувствовать, как хлорка очищает кожу и легкие, и прибавить темп. Должно быть больно, иначе никакого эффекта. Она разгоняется, и красные шары разделителей дорожек превращаются в сплошную линию.
Малин делает вдох, мышцы готовы взорваться. Она гребет изо всех сил, с каждым гребком приближаясь к противоположному концу бассейна.
Шлаки в мозгу исчезают.
Только ясность и молочно-кислотная боль.
Край.
Она ударяет рукой по кафелю, выдыхает, смотрит на Зака, сидящего под зонтиком в кафе.
Вылезает, садится на край бассейна, спустив ноги в воду, и дышит, ощущая странную чистоту, словно пот и пыль исчезли навсегда, словно она вошла в новую, лучшую ипостась. Она чувствует себя заново родившейся. Поверхность воды сияет тысячей оттенков голубого, и тут ее внезапно осеняет.
Бассейн в доме у Эккеведов.
Вода возле пляжа.
Бассейн Глюттингебадет.
Летняя работа Софии Фреден — в прошлом году она подрабатывала здесь, в «Тиннисе».
Летняя работа Юсефин Давидссон — в «Корреспондентен» писали о том, что в бассейне были проблемы с водой, примерно в то время, когда она работала в Глюттинге.
Капли — как нить, чистота — как мантра.
Насилие — как скорбные четки.
Она походит к его столу, и Зак встает.
— Можно одолжить твой телефон? Мне нужно срочно позвонить.
Зак вынимает из кармана телефон, его движения замедленны от жары. У мостков столпились несколько ребятишек с плавательными кругами, они не решаются прыгнуть в воду и кричат что-то родителям, ожидая поддержки, заверений в том, что это не опасно.
Три звонка, потом трубку снимают.
— Сигвард Эккевед.
— Добрый день, это Малин Форс. Я забыла задать один вопрос. У вас есть человек, который занимается обслуживанием бассейна? Вы упомянули, что к вам кто-то приходил прошлой весной?
— Вы имеете в виду — того, кто приходит к нам домой?
— Да.
Зак смотрит на нее, взгляд полон ожиданий, а она выжимает волосы свободной рукой. Ответ следует не сразу.
— Да, по весне к нам обычно приходит женщина и калибрует очистительную систему. Вчера, когда мы говорили об этом, у вас зазвонил телефон. А потом я решил, что это не так важно. Вы ведь ищите мужчину?
— Вы сказали — женщина?
— Да.
— Как ее зовут?
— Элизабет.
— А фамилия?
— Понятия не имею. Скажу честно — я платил ей наличными напрямую. В первый раз я оставил свой номер соседу, и она сама позвонила мне. У нее такая система — она звонит сама и спрашивает, когда ей прийти. Мне она свой номер не дала. Так же, как с польскими уборщицами. Но, как я уже сказал, этой весной я сделал все сам.
— Хорошо. Спасибо. А имя и телефон вашего соседа?
Молчание в трубке.
— К сожалению, его уже нет. Он умер от инфаркта год назад.
— А жена, у нее может быть телефон этой женщины?
— Он жил один. Но новые соседи наверняка тоже пользуются ее услугами. Может быть, у них есть ее номер?
Сигвард Эккевед отходит от трубки. Через минуту возвращается и называет телефон соседей, Малин запечатлевает цифры в памяти.
— Спасибо.
— Что все это может значить?
— Пока не знаю, — отвечает Малин. — Посмотрим.
