заговоров, зашел лекарство от живота купить, вдруг хватают! Меня — хватают!
— Конечно, господин Марг, это ошибка! — сказал начальник. — Примите наши извинения, сейчас мы доставим вас домой. Виновного накажем. Молод еще, усерден… не понимает, какая это беда когда живот болит.
— Не болит, а растет, — поправил Марг. — А вы, усердный юноша, когда без работы останетесь, приходите — возьму могилы копать. Мне нужны усердные. Что касается мальчика, — Марг посмотрел на Нигиду, выкатив свои глаза дальше чем наполовину, — я на него не сержусь. Детская фантазия. Пусть идет домой…
Нигида выскочил из полиции, но домой не пошел. Он вообще не знал, куда идти.
Глава 26. Профессор Ифаноф колдует
А в Школе Мудрых Правителей все пока было спокойно и безмятежно, за исключением маленькой беды.
Близнецы Ветя и Фидя научили Паукана танцевать на столе. Ветя барабанил по столу пальцами, а Фидя бринькал на губе. И паук, если был в настроении, начинал крутиться и подпрыгивать. Ну, а если не в настроении, то просто сидел нахохлившись и подобрав ноги.
Как раз в тот день, когда Нигида собирался на разведку в шкаф, Паукан был не в настроении. А королевич Кена из старшего класса все пихал его пальцем и приставал:
— Пляши! Ну ты, Паукашка! Букашка! Пляши, кому говорю! Ну! Таракашка!
Паукан терпел, терпел, а потом взял и цапнул Кену за палец. Кена заорал не своим голосом, а Паукан соскочил на пол и убежал под тумбочку.
— Додразнился! — сердито сказали Ветя и Фидя.
— Ерунда, уже проходит, — мужественно ответил Кена и с пальцем во рту пошел на улицу.
А едва вышел из дворца, как у него пропали силы, заболел живот и началась лихорадка. Прибежал взволнованный профессор, унес Кену в медпункт и не приносил оттуда до следующего утра. Все это время у дверей медпункта дежурил завхоз с метлой и отгонял, чтобы не подслушивали. И все-таки некоторым слышалось оттуда бульканье, неясное бормотанье… и все решили, что профессор лечит Кену колдовством.
Вся Школа переживала. Говорили, что профессор лечит Кену колдовством, потому что наука не нашла еще лекарства от пауканьего яда. Наука не знала даже, что пауканы кусаются. И что они вообще бывают…
— Говорят, от всех ядов бивень единорога помогает, — сказал Мижа.
— Много чего говорят, — махнул рукой Журиг. — И что китовый зуб помогает, и что черный жемчуг. Все ерунда. У нас в Тании так только от яда умирают, все средства без толку. Например, приходит к тебе злейший враг, давай, говорит, мириться. Берет яблоко, разрезает, тебе половину, себе половину… Хрум, хрум — съели. Ему хоть бы что, а ты умираешь. Оказывается, у него нож был с одного бока ядом намазан…
Паукана пришлось отпустить в джунгли. Напрасно Ветя и Фидя уверяли, что Паукан не виноват, что Кена сам. Все равно пришлось. Вдруг ему кусать понравилось. Наступишь ему в темноте на лапу, он и цапнет…
А Кена на другой день поправился. Только пауков с тех пор жуть боялся. Его даже девчонки крестовиками пугали.
Глава 27. Раннее утро, час пополудни и поздняя ночь
Раннее-раннее утро. Лес и туман — еще неизвестно, что гуще. Сквозь лес и туман пробирается холодный от росы Нигида.
— Ты куда? — вдруг спросил чей-то невыспавшийся голос, и чья-то рука взяла Нигиду за штаны.
— За грибами, — соврал Нигида.
— А лукошко? — не поверил невыспавшийся голос.
— А я сразу ем, — сказал Нигида. Но понял, что заврался и сказал правду: — Я, дяденька, в Королятник - друзей спасаю.
Полицейский опять не поверил и рассердился:
— Какие ткт тебе друзья?! Проваливай, проваливай! — и надрал Нигиде левое ухо.
Ухо сразу распухло и перестало шевелиться. Нигида «провалил» и решил пробраться к Школе в другом месте. Там его поймал другой полицейский.
— А, это опять ты?! — узнал он Нигиду. — Из-за тебя моего напарника из полиции выгнали? А ну, катись отсюда! — и надрал Нигиде правое ухо.
Что делать, Нигида «покатился». С больными красными ушами, но не теряя надежды, он выбрался из леса и попытался пройти прямо через ворота. Но ворота тайно стерегли от посторонних сразу ТРОЕ полицейских. Они тоже не выспались, и раз ушей у Нигиды здоровых больше не было, надавали ему пинков и подзатыльников. Полиция в этот день хорошо работала.
Нигида засунул руки в карманы и хмуро побрел по дороге прочь. Ему было очень плохо. Вдруг прямо перед ним из тумана явилась лошадь. На ногах у лошади были тапочки, а на спине — рыжая девчонка, которая смотрела на Нигиду сердито. А Нигида ее узнал и обрадовался.
— Ты принцесса?! Тревога! — и рассказал все как было и как есть.
— Иди в город и никому больше ни слова, — сказала принцесса.
— Эй, ты куда? — крикнул Нигида.
Принцесса свернула с дороги и скрылась в лесу…
Самое страшное происходило в час дня на дазборгском базаре. Там завхоз Гослоф покупал капусту. И не заметил, что какой-то нищий насыпал в бочку горсть порошка. (Нищий этот был вовсе не нищий. У него было целых сто золотых, полученных за это гнусное дело, и еще двести ему обещали.)
Но по дороге в Школу на телегу с завхозом вдруг напали хулиганы и всю капусту отобрали. Вместе с бочкой. Завхоз был очень недоволен, профессор же, узнав о возмутительном происшествии, только улыбнулся:
— Ну и шут с той капустой.
— Как же так? - удивился завхоз.
— А вот так, - прошептал Ифаноф. - По секретным данным сегодня борщ варить не рекомендуется. Будем есть гречку.
А ночью в город Дазборг въехала группа всадников. Как темные бесшумные призраки, неслись они по безлюдным мостовым. Одинокий полицейский, завидев их, в ужасе бросился бежать.
— СТОЙ! — приказал ему властный голос.
Огромные фигуры всадников окружили полицейского.
— ГДЕ ДОМ ГРОБОВЩИКА МАРГА?
— За углом налево… Второй дом…
Так же бесшумно всадники исчезли за углом.
…И больше страшного гробовщика никто не видел.
Стыдно признаться, но это уже конец. Конец заговора. А сказку еще можно читать дальше. Когда будет все, я скажу.
