– Почему? – спросил Хорн.
– Все лошади в Уртане принадлежат Всемогущему императору Подлунной, – не глядя на Хорна, ответил уртанец.
– С каких это пор?
– С нынешней весны.
– И как это случилось?
– В Уртан пришел отряд янычар и… – Уртанец поднял руку, сжатую в кулак, и изобразил, как ставит клеймо самому себе на ягодицу. – Лошади с клеймом Подлунной – это лошади императора. Их нельзя ни продавать, ни обменивать, ни резать. А если лошадь, принадлежащая Всемогущему, сломает ногу, то нам придется выплачивать за нее компенсацию.
– А если она сдохнет от старости? – удивленно спросил Антип.
– Шкура ее, на которой отпечатано клеймо Всемогущего, будет отправлена в Тартаканд, старшему смотрителю императорских конюшен, – ответил уртанец.
– В Уртане остались янычары? – спросил у него Хорн.
– Как обычно – малый отряд, – безразлично пожал плечами уртанец.
– Двадцать воинов вместе с командиром. – Хорн что-то быстро прикинул в уме, после чего вновь обратился к уртанцу: – В городе есть трактир или постоялый двор? Любое место, где можно было бы поесть и заночевать?
– Там, – человек махнул рукой в конец улицы. – Постоялый двор Лаваля. Только…
Уртанец внезапно умолк, словно сомневаясь, стоит ли говорить то, что он хотел сказать.
– Что? – подавшись вперед, прищурился Хорн.
– На постоялом дворе Лаваля живут янычары, – едва слышно произнес уртанец.
– Ну, это уже их проблема, – беззаботно усмехнулся Хорн.
– Мы пойдем на постоялый двор? – спросил у Хорна Антип.
– Конечно, – ответил тот. – Не знаю, как ты, а я кроликам, зажаренным на костре, предпочитаю хорошую домашнюю кухню. Кроме того, я надеюсь, что нам удастся выторговать у янычар пару лошадей. Насколько мне известно, любой государственный служащий, как правило, не упускает возможности использовать свое служебное положение с пользой для себя, любимого.
Хорн перевел взгляд на уртанца, который на протяжении всего разговора медленно сползал вниз по стенке дома и сейчас уже практически сидел в дорожной пыли, поджав под себя ноги и уперевшись ладонями в землю.
– Спасибо, уважаемый, мы узнали все, что нам было нужно.
– Я могу быть свободен? – удивленно посмотрел на него уртанец.
– Конечно, – улыбнулся Хорн. – Надеюсь, мы не оторвали тебя надолго от твоих дел?
Не отвечая на вежливый вопрос Хорна, уртанец медленно поднялся на ноги. Недоверчиво поглядывая то на Волка, то на странных чужаков, он осторожно сделал шаг в сторону, противоположную той, в которую направлялся до того, как его остановили. Не встретив никакого сопротивления, он сделал еще один осторожный шаг, после чего быстро зашагал прочь, время от времени оборачиваясь через плечо, чтобы убедиться, что его никто не преследует. Дабы не искушать судьбу, он свернул в первый же проулок и, наверное, уже после этого припустился во всю мочь.
– Странный он какой-то, – глядя в сторону, где исчез уртанец, заметил Антип.
– Еще бы, – усмехнулся Хорн. – В Уртане трудно отыскать хотя бы одного абсолютно вменяемого человека. Если, конечно, не брать в расчет квартирующих здесь янычар.
– Почему? – удивленно посмотрел на него Антип.
– Ты никогда не слышал об уртанской конопле? – не менее удивленно взглянул на него Хорн.
– Нет, – отрицательно покачал головой Антип.
– Ну надо же, – искренне удивился Хорн. – Я даже и не думал, что еще есть места, куда эта зараза пока не добралась. Уртанская конопля является сырьем для изготовления самого забористого наркотика, какой только существует в Бескрайнем мире. Причем ни в одном другом месте, как это, она не набирает в себя столько дури. Климат здесь особый или почва – кто его разберет. Прежде уртанцы сами неплохо зарабатывали на производстве и продаже конопляной тянучки, но несколько лет назад Гудри-хан решил взять в свои руки эту весьма прибыльную статью доходов. Теперь уртанцы работают на Гудри-хана, получая в качестве вознаграждения только небольшую порцию конопляной тянучки, на которой они и влачат изо дня в день свое жалкое существование.
– И они согласны так жить? – недоумевающе посмотрел на Хорна Антип.
– Они всегда так жили, – ответил тот. – Только прежде они еще и зарабатывали на наркоте. Пять лет назад один мой приятель останавливался в Уртане. Так, судя по его рассказам, и жителей здесь было побольше, и выглядели они не такими забитыми, да и на улицах было куда чище. Теперь же все, что удается вырастить уртанцам, принадлежит Гудри-хану. Потому он и велел клеймить всех лошадей в Уртане своим клеймом, чтобы перекрыть главный путь нелегального вывоза конопли из города. Использовать лошадь, принадлежащую императору, не по назначению – это государственное преступление, за которое карают смертью.
– Но что же мы будем делать без лошадей? – спросил Антип. – Пойдем в Тартаканд пешком?
– Поговорим об этом позже, – не проявляя особого беспокойства по данному поводу, ответил Хорн. – Пока не стемнело, нам нужно отыскать постоялый двор. Я не удивлюсь, если окажется, что наш собеседник все перепутал и указал не в ту сторону.
