– К восточному берегу.
– Можно поинтересоваться, зачем?
– Начнем поиски оттуда.
– Ты думаешь, что каждый ссыльный, прибывший на Мусорный остров, стремится запечатлеть свое имя на ближайшей куче мусора? – спросил Фредриксон, разворачивая «каплю».
– У тебя есть другое предложение?
– Нет, – качнул головой Фредриксон.
– Тогда к чему весь это разговор?
– Боюсь, что, если поиски ни к чему не приведут, ты испытаешь глубокое разочарование.
– Я не буду разочарован, – заверил напарника Вениамин.
– Да? – удивленно посмотрел на него Фредриксон. – Можно спросить, почему?
– Потому что я с самого начала не верил в то, что можно отыскать человека, затерявшегося на мусорной свалке размером с континент.
– Тогда зачем мы сюда прилетели?
Дабы продемонстрировать глубину пропасти безысходного пессимизма, на краю которой они находились, Вениамин скорбно вздохнул.
– Чтобы спасти мир, – сказал он и показал Фредриксону пустые ладони – других аргументов у него не было.
Фредриксон наклонил голову к плечу, пощекотал пальцем ушко стоявшего на краю пульта плюшевого мишки-волынщика, одетого в ярко-красный клетчатый килт, и глубокомысленно хмыкнул.
Не дождавшись комментариев по поводу сделанного заявления, Вениамин оглянулся назад и рявкнул во всю глотку:
– Сидор! Подъем!
Испуганно вскинув голову, парень уставился на Обвалова ничего не видящими спросонья глазами.
– Я не сплю…
– Вениамин, – с укоризной посмотрел на напарника Фредриксон.
– А что? – весьма артистично изобразил непонимание Обвалов. – У нас, между прочим, боевой вылет. Что, если по нас снизу стрелять начнут?
– А Сидор здесь при чем?
– Он сам вызвался лететь.
– Я уже проснулся, – подал голос Сид.
– А мы уже прилетели! – Вениамин ткнул пальцем в скрин, на котором вновь появилась полоска пляжа, усеянного пластиковыми болванками.
– И поэтому ты начал орать на Сидора? – по-прежнему гнул свое Фредриксон.
– Да что ты заладил: Сидор! Сидор! – недовольно скривился Вениамин. – Ничего с твоим Сидором не случилось.
– Он такой же мой, как и твой, – умело парировал Фредриксон.
Вениамин машинально посмотрел на парня, который тихохонько сидел на кресле и настороженно прислушивался к перепалке агентов.
– Я понимаю, ты раздражен, – начал негромко Фредриксон.
– Я?! – изумленно воскликнул Вениамин.
– Ты раздражен, ты устал, тебе хочется домой, – продолжал ИскИн как ни в чем не бывало.
– Ты первый заговорил о доме, – напомнил Вениамин.
– Я просто озвучил твои мысли.
– Да ну? – ехидно усмехнулся Вениамин. – К твоему сведению, в тот момент я думал совсем о другом.
– О чем же?
– Не скажу!
– Что же не дает тебе покоя?
– То же самое, что и тебе.
– Прости, – Фредриксон был искренне удивлен столь неожиданным поворотом.
– Не за что, – расплылся в елейной улыбке Вениамин.
ИскИн в задумчивости почесал согнутым пальцем висок – дурацкая привычка, которую он в свое время перенял у преподавателя риторики. Фредриксон чувствовал, что вчистую проиграл спор Вениамину, но никак не мог понять, почему так случилось. Он всего лишь хотел объяснить Обвалову, что грубый окрик, которым тот разбудил Сидора, был следствием ничем не спровоцированного эмоционального всплеска, и для того, чтобы в дальнейшем подобное не повторялось, нужно понять его причину. Вениамин же вывернул все так, что теперь сам Фредриксон чувствовал себя виноватым непонятно в чем и почему. Вопреки логике и
