человечества, а заодно охотится на космических пришельцев и прочих ужасных монстров.
Витька задумчиво приложил палец к подбородку.
На экране в это время Малдер пытался убедить, как всегда, скептически настроенную Скалли в том, что Чернобыльская АЭС взорвалась вовсе не в результате случайной аварии. У Малдера на руках имелись факты, подтверждающие причастность к взрыву международного агента Зайчика, работающего на межпланетную мафию. Но Скалли с маниакальным упорством отказывалсь ему верить.
Из кухни послышалось негромкое позвякивание посуды.
Сходив туда, я вернулся с чайником крепко заваренного черного чая, чистой кружкой для Витьки и тарелкой бутербродов.
– Слушай, а какой во всем этом смысл? – спросил Витька, вновь указав на экран.
– А какой вообще смысл в телесериалах? – непонимающе пожал плечами я.
Витька в задумчивости потянул себя за мочку уха.
– Я полагаю, что, поскольку этот сериал делают солтеки, в нем должно содержаться какое-то зашифрованное послание.
– Почему бы тебе в таком случае не поискать скрытый смысл в книгах Трепищева? – усмехнулся я.
Витька скривился, как будто раскусил кислую сливу.
– Не напоминай мне о нем. До сих пор не могу себе простить, что у меня был шанс убедить Трепищева бросить заниматься ерундой, а я не смог им воспользоваться. По сути-то он неплохой парень.
– Был бы неплохим, если бы не стал писателем, – добавил я.
Витька повернулся к столу, чтобы налить себе чаю.
– Откуда такое убожество? – поинтересовался он, указав взглядом на пластмассовую вазочку с тремя искусственными цветками, стоявшую посреди стола.
Я так и знал, что Витька непременно обратит внимание на это уродливое изделие, на которое невозможно было взглянуть без содрогания и боли.
– Купил по случаю, – уклончиво ответил я.
– Никогда прежде не замечал за тобой склонности к дешевому китчу. – Витька осуждающе покачал головой.
Я никак не прореагировал на его замечание.
Витька взял со стола бутерброд с ветчиной и в момент проглотил его.
– Я уволился с работы, – сообщил он, закончив жевать.
– Решил принять предложение Агамемнона?
– Пока еще не знаю, – покачал головой Витька. – Но после всего, что произошло, я уже не могу просто сидеть за столом и паять электросхемы.
Я сделал вид, что не понял.
– Почему?
– Потому что постоянно думаю о том, что все мы стоим на краю бездны, – ответил Витька, принимаясь за второй бутерброд.
Что ж, знакомое ощущение.
– А может быть, на краю вечности? – Я отхлебнул чаю и внимательно посмотрел на Витьку поверх края кружки.
– Да какая разница! – в сердцах воскликнул Витька и так эмоционально взмахнул рукой, в которой у него была кружка, что пролил чай себе на джинсы. – Черт!.. – Свободной рукой он стряхнул остатки чая на пол и тотчас же забыл о своих мокрых джинсах. – Какая разница, на краю чего мы оказались! Все дело в том, что цивилизация гибнет по нашей вине, а мы даже не подозреваем об этом!
– Признаться, я не чувствую себя виноватым, – покачал головой я.
– Давай не будем переходить на личности, – недовольно скривился Витька.
– А почему? – удивленно поднял брови я. – Ты исключаешь возможность того, что бездна вечности могла возникнуть в результате одного неверного шага, который совершил какой-то вполне конкретный человек?
– Если этот человек Гитлер или Ленин…
– Я имею в виду самого обыкновенного человека, – перебил я приятеля. – Такого, как я и ты.
Витька глянул на тарелку, чтобы убедиться в том, что на ней не осталось бутербродов, и снова улегся в кресло.
– Ты сам не так давно рассказывал мне о бабочке, гибель которой изменила ход истории, – напомнил я.
– Это был всего лишь фантастический рассказ, – не глядя на меня, ответил Витька.
Он вновь выразительно посмотрел на пустую тарелку, после чего с тоской в голосе спросил:
– Слушай, у тебя нет еще бутербродов? Я с утра ничего не ел.
– А что так? – поинтересовался я.
