– В этом нет никакого смысла. – Сакамото быстро глянул на устало прикрывшего глаза наставника Нитирэна. – Я неверно выразился…
– Все верно, нито кайса. – Нитирэн чуть приподнял кисть правой руки и снова уронил ее поверх одеяла.
Бутов протянул руку, и Сакамото передал ему элнот.
– Чудная конфигурация, – криогенщик прикусил губу и наморщил лоб. – Маневр с разворотом при таком раскладе совершить не удастся, зато суммарная мощность двигателей вырастет примерно на пять процентов, – прищурившись, Бутов что-то прикинул в уме. – Ага, – кивнул он. – И расход топлива увеличится как минимум втрое, – русский посмотрел на настоятеля Кубоканэ. – В чем подвох?
– Ну во-первых, использовав данную конфигурацию двигателей, мы сумели вырваться из Темной зоны.
Нитирэн сделал паузу. Протянув руку, он взял со стола пластиковую бутылочку с холодным фруктовым чаем, щелкнул крышкой и сделал глоток.
– Вы все же успели внести изменения? – спросил Сакамото.
– Может быть, я, может быть, кто-то другой, – Нитирэн защелкнул пробку и поставил бутылочку на стол. – Я этого не помню. И никто не помнит. Мы пришли в себя, когда корабль уже покинул Темную зону. Но элнот с расчетами Норотоми остался у меня.
– Вы не спрашивали бортинженера, почему он сделал такой странный расчет?
– Конечно, спрашивал. Норотоми и сам несказанно удивился, когда увидел собственные записи. По его словам, он старался в точности выполнить полученное задание – рассчитать конфигурацию двигателей для разворота корабля на сто восемьдесят градусов по самой короткой дуге и с минимальной потерей скорости – и, более того, был уверен, что сделал верный расчет.
– Временное помутнение сознания, – поставил диагноз Бутов. – Он думал, что рассчитывает разворот, а на самом деле…
– Что, Бутов-сан? – с интересом посмотрел на русского Нитирэн. – Что же произошло на самом деле?
– Я не знаю, – злясь на себя самого, Бутов отвел взгляд в сторону.
Вот так всегда, поторопишься, брякнешь что-нибудь, не подумав, а потом чувствуешь себя полным идиотом.
– Я тоже этого не знаю, Бутов-сан, – улыбнулся снисходительно Нитирэн. – Поэтому нам с вами остается лишь возрадоваться тому, что незнание не является пороком, хотя в разряд добродетелей его нельзя возводить так же, как и лень.
– Вы сказали «во-первых», когда начали рассказывать об этой конфигурации, – напомнил Бутов. – А это значит, есть еще, по крайней мере «во-вторых».
– Есть, – не стал спорить с очевидным Нитирэн. – Когда «Аравасу» покинул Темную зону, мы не стали сразу же менять конфигурацию двигателей. Поначалу мы вообще плохо понимали, что происходит. Половина команды не могла подняться на ноги из-за мучительных головных болей. Другая половина страдала от приступов головокружения, сопровождавшихся тошнотой и удушьем. У многих продолжались галлюциногенные видения, случались приступы беспричинного страха и прочие расстройства психики. Что, в общем, было вполне объяснимо после того, что нам пришлось пережить. Нам с трудом удалось набрать вахтенную команду из тех, кто хотя бы мог держаться на ногах. Решили, дойдем до базы, там и разберемся со всем. В отличие от людей, все бортовые приборы «Аравасу» работали, как ни в чем не бывало. Для корабля пребывание в Темной зоне прошло без последствий, – Нитирэн снова протянул руку за бутылочкой с чаем. – Так нам казалось вначале, – настоятель глотнул чаю и поставил бутылочку на место. – Странности начались, когда вахтенный пилот попытался определить местоположение «Аравасу» с помощью реперных гравитационных точек. Метод, как вам известно, чрезвычайно прост. Достаточно иметь под рукой самый примитивный гравиметр и навигационную карту с обозначением гравитационных реперов. Так вот бортовой гравиметр «Аравасу» ловил все реперные точки, но при этом не фиксировал местоположение самого корабля.
– Показания были нестабильными или «плыло» изображение? – задал уточняющий вопрос Сакамото.
– Если бы, – усмехнулся Нитирэн. – Судя по показаниям гравиметра, «Аравасу» вообще не существовало. То есть линкор не имел собственной гравитационной массы. Вы можете себе такое представить?
– Я могу предположить, что прибор все-таки был неисправен, – сказал Бутов.
– Я тоже так решил, – кивнул Нитирэн. – Но вскоре выяснилось, что не только гравиметр, но вообще ни один прибор из имеющихся на борту «Аравасу» не реагирует на линкор. Мы даже запустили разведзонд, чтобы попытаться взглянуть на себя со стороны. И ничего не увидели. Абсолютно ничего. Ни одним из имевшихся в нашем распоряжении средств наблюдений, включая визуальное, нам не удалось себя обнаружить. Точно так же не увидели нас и системы наблюдения базы «Этидзэн», к которой мы направлялись. Даже когда мы вышли с ней на связь, наблюдатели утверждали, что не видят нас ни на радарах, ни на сканерах. «Этидзэн» увидела нас только тогда, когда «Аравасу» начал торможение.
– И что это значит? – непонимающе развел руками Сакамото.
– А то и значит, что Темная зона изменила все, что в ней побывало. У людей изменилась психика. Более половины экипажа «Аравасу» были признаны негодными к дальнейшему прохождению службы и отправлены на пенсию. В течение последующего года уволились еще полсотни. Более трехсот человек были направлены в специализированные клиники для прохождения дальнейшего лечения. Сто двадцать три человека умерли, причем половина из них покончили с собой. И это были не сеппуку, а банальные самоубийства – один выбросился в окно, другой на ночь съел три упаковки антидепрессанта, третий вскрыл себе вены. Я не знаю, сколько человек из экипажа «Аравасу» живы в настоящее время. Мне известна судьба девяти из них, все они являются послушниками обители Кубоканэ. Линкор же приобрел способность становиться невидимым.
– Постойте-ка! – замахал руками Бутов. – «Аравасу» – это тот же «Дасоку»? Я все верно понял?
– Да, – кивнул Нитирэн.
