– Я хочу задать вам несколько вопросов, Грипенфлихт-сан.
– А вы уверены, что я смогу на них ответить? – прищурился доктор.
– Надеюсь, Питер Шаллерус, потому что это в ваших интересах.
Левая бровь Грипенфлихта слегка приподнялась.
– Слушаю.
– Вы говорили, что во время пятидневной войны работали в Русском секторе в составе Международного гуманитарного корпуса «Врачи Галактики».
– Совершенно верно, – кивнул доктор.
– Когда вы покинули Русский сектор?
– На третий день после завершения боевых действий. Большую часть нашего отделения перевели в независимый сектор Сальвадор. Претендовавший на него Османский картель организовал блокаду трех пересадочных станций, через которые в сектор Сальвадор шел основной грузопоток. В секторе Сальвадор складывалась ситуация, близкая к гуманитарной катастрофе.
– Это была единственная причина, по которой вы покинули Русский сектор?
– Конечно. – Грипенфлихт удивленно шевельнул бровями. – А в чем, собственно, дело?
– У нас имеется другая информация, Грипенфлихт-сан. – Сакамото сложил руки на коленях. – Думаю, будет лучше, если вы сами расскажете нам правду.
– Правду? – Доктор бросил взгляд в сторону русских и презрительно фыркнул: – Что еще наплели вам эти гипербореи?
– От гиперборея слышу! – не смог снести обиду Юрик.
Доктор Грипенфлихт проигнорировал его реплику.
– Вы проводите собеседование с каждым членом экипажа, Сакамото-сан? – прищурившись и слегка наклонив голову, посмотрел он на нито кайса.
– Сейчас мы беседуем с вами, Грипенфлихт-сан.
– Ах, вот оно что! – медленно поднял и снова опустил испанскую бородку доктор. – Мне оказана особая честь. Должно быть, потому что я не родился японцем.
– Напрасно стараетесь, Грипенфлихт-сан. – Едва заметная ирония и одновременно нотки превосходства в голосе капитана. – Империя Пяти Солнц не поддерживает доктрину политкорректности. Несмотря на свою национальность, вы такой же подданный Императора, как и я.
– А они? – бородкой указал на русских Грипенфлихт.
– Кончайте эту байду, – недовольно поморщился Бутов. – Питер Шаллерус Грипенфлихт, на кого вы работаете?
– Я должен отвечать на вопрос? – спросил доктор у нито кайса.
Вопрос явно подразумевал отрицательный ответ.
Можно было только позавидовать самообладанию доктора и тому, насколько хладнокровно и выверенно ведет он свою игру.
– Отвечайте, – кивнул Сакамото.
– Я служу Императору.
– Красиво, но не точно, – ехидно усмехнулся Бутов. – Я спросил, не кому вы служите, а на кого работаете?
– Я не понимаю ваш вопрос, – не глядя на русского, ответил Грипенфлихт.
Бутов оперся руками о колени, медленно поднялся на ноги и сделал шаг вперед. Он стоял позади Грипенфлихта, так близко, что доктор должен был ощущать дыхание русского у себя на макушке.
– Питер Шаллерус Грипенфлихт, вы покинули Русский сектор не после пятидневной войны, а до ее начала. И не по собственной воле – вы были обвинены в шпионаже и высланы Спецслужбой Русского сектора.
В комнате повисла тишина. Грипенфлихт, опустив голову, молча смотрел на носки своих темно-синих тапочек. Капитан Сакамото и мастер-оружейник Ёситика ждали ответа. Бутов наблюдал за реакцией Сакамото. А Брик следил за доктором – Юрик был почти уверен в том, что изобличенный шпион попытается оказать сопротивление и скрыться. И его, Брика, задача заключалась в том, чтобы не позволить Грипенфлихту сделать это. Хотя, если подумать, куда ему бежать?
– Мы ждем вашего ответа, Грипенфлихт-сан, – первым нарушил молчание нито кайса.
– Я не слышал вопроса. – Доктор посмотрел на Сакамото и улыбнулся открыто и непринужденно, как ребенок, который улыбается просто потому, что у него хорошее настроение, на небе светит солнце, во рту – вкусная конфета, а рядом – милые и добрые люди.
– Бутов-сан предъявил вам обвинение в шпионаже.
– Эка невидаль! – непринужденно дернул плечом Грипенфлихт. – Я тоже могу обвинить его в чем угодно. Например, в том, что он ворует морковку на камбузе. И что с того? Что значит голословное обвинение?
Сакамото показал доктору коммуникатор с его фотографией на дисплее.
– Мы располагаем документами из архива Спецслужбы Русского сектора.
