криогенщику.
– Если не секрет, – прошептал ей на ушко Бутов, – что тут у вас происходит?
– Забастовка, – все так же мило улыбаясь, ответила зеленовласая.
– Что? – удивленно переспросил Бутов.
– Забастовка, – повторил для него «Сварка. Клепка. Зачистка».
Бутов растерянно почесал затылок. Он и забыл, когда последний раз слышал это слово. Да уж, с чем только не встретишься на Старой Одессе! Вот даже настоящую забастовку увидеть можно.
– И док «восемнадцать-эм» тоже бастует? – поинтересовался у зеленовласой Бутов.
– А то как же! – сверкнула глазками та. – Все ремонтники бастуют.
– А причина?
– Что? – не поняла зеленовласая.
– Какая причина забастовки?
Склонив к плечу милую головку, девушка посмотрела на криогенщика так, будто подозревала его в измене. Хотя Бутов ей еще ничего не обещал.
– А что, для забастовки нужна какая-то причина?
– А как же иначе? – растерялся Бутов.
– Это плановая забастовка, – объяснила зелено-власая. – Проводится примерно раз в квартал. Точное время и сроки забастовки назначает старший мастер гильдии ремонтников.
– Лева? – уточнил на всякий случай Бутов.
– Лев Спиридонович, – подтвердила девушка.
– И на фига это нужно? – Криогенщик развел руками и непонимающе посмотрел на ремонтника в комбинезоне с жизнеутверждающим лозунгом «Сварка. Клепка. Зачистка», емкости и лаконизму которого мог позавидовать сам Кубертен. – Зачем бастовать, если вы все равно ничего не требуете?
– Для того чтобы поддерживать дух солидарности и единства в рабочих массах! – Ремонтник показал Бутову кулак, которым, наверное, легко мог проломить столешницу столика, за которым восседала зеленовласая.
– А-а, – понимающе кивнул Бутов. – И что, другие гильдии тоже проводят такие вот плановые забастовки?
– Нет, – мотнул головой единый в трех лицах «Сварка. Клепка. Зачистка». – Старшие мастера других гильдий не такие прогрессивные, как наш.
– А, так, значит, это все Левка придумал?
– Лев Спиридонович, – деликатно поправил Бутова триединый ремонтник.
– А как бы мне со Львом Спиридоновичем увидеться? – поинтересовался Бутов у зеленовласой.
Девушка на всякий случай коснулась пальчиком изящной клипсы-коммуникатора на левом ухе, но все же не стала ее включать.
– Лев Спиридонович сейчас занят.
– Чем же он занят, ежели у вас забастовка, да к тому же еще и плановая?
– Лев Спиридонович должен определить сроки окончания забастовки.
– Вот что, дорогая! – Бутов щелкнул пальцами перед носом зеленовласой. – Сообщи Леве…
– Льву Спиридоновичу, – поправила девушка.
– Сообщи Леве, – повторил Бутов, – что пришел его друг Рюичи и принес ему подарок, который он с нетерпением ждет.
Зеленовласая задумчиво посмотрела на криогенщика.
Бутов ободряюще подмигнул девушке – решайся!
Зеленовласая коснулась пальчиком клипсы, и та тотчас же засияла перламутровым светом.
– Лев Спиридонович…
Едва услыхав о том, что прибыли люди с «Дасоку», Стотник велел немедленно проводить их в свой кабинет. Для того чтобы осуществить это на практике, пришлось выслать группу накачанных парней, которые, как ледоколы сквозь торосы, проложили гостям путь среди вовсю бастующих ремонтников.
Вход в кабинет Льва Спиридоновича находился в дальнем конце холла, и чем ближе продвигались гости к заветной двери, тем выше становился градус напряжения бурлящих рабочих масс. Трудно сказать, чем это было обусловлено. Быть может, каждый представитель дока рассчитывал, что, сидя в своем кабинете и обдумывая судьбу забастовки, старший мастер гильдии услышит среди общего гвалта именно его голос. А может быть, близкое присутствие руководства само по себе действовало на людей возбуждающе.
Раскрывшиеся зеркальные створки пропустили в кабинет старшего мастера визитеров с «Дасоку», следом за которыми влетел вихрь возбужденных голосов сгрудившихся в холле ремонтников. Но едва только створки, мягко прошипев, сомкнулись, как все осталось позади – и шум, и гвалт, и духота, и ощущение напряженного ожидания.
Лева сидел за огромным круглым столом со стеклянной столешницей и щурил глазки под дуновением легкого, ароматизированного морскими солями ветерка из кондиционера. Рядом с ним на столе стояла запотевшая бутылка минеральный воды и высокий пятигранный стакан. И больше ничего. Глядя на
