– Что-то все это очень путано, – покачал головой Гупи.
– Что именно?
– Все. Зона, Монолит, дыра в пространстве, мутанты, монстры, артефакты, подземные лабиринты, военные эксперименты… Все свалено в одну кучу. Как в плохом кино. Или…
Гупи умолк, не закончив фразу. Усмехнулся какой-то своей мысли.
– Что «или»? – спросил Журналист.
– Да нет, глупость, – махнул фонарем Гупи.
– Ладно, говори!
Майские светляки из туннеля исчезли. Зато появились белесые призраки, безмолвно скользящие под сводчатым потолком. Точно такие, каких в мультфильмах рисуют – в длинных, развевающихся саванах и с неясными, расплывающимися чертами лица.
– Я подумал, что все здесь, в Зоне, выглядит так, будто кто-то нарочно это подстроил. Чтобы нам, сталкерам, постоянно приходилось решать какие-то задачки из учебника по выживанию. И это здорово смахивает – ты только не смейся – на постановку реалити-шоу. Ну, вроде как, мы тут за жизнь свою боремся, а кто-то по телеку на нас смотрит и от хохота давится.
– А почему мы сами не знаем, что являемся участниками шоу?
– Ну, кто-то, возможно, и знает, и специально остальным подыгрывает. А главным участникам мозги промыли, чтобы они ничего о своей прежней жизни не помнили. Это оговорено условиями контракта.
– И смерть тоже оговорена в контракте?
– Может быть… А может, это только иллюзия… Спецэффекты… – Гупи отмахнулся от пролетевшего рядом призрака. – Ты только не думай, что я совсем свихнулся.
– Я не думаю…
С диким ревом из темноты выскочил кабан. Глаза горят, клыки, как ятаганы, изо рта пена валит. Монстр – да и только. Здоровенный, загривком едва плафоны с потолка не сшибает.
Гупи и Журналист прижались к стене. Чисто рефлекторно.
Призрачный кабан пронесся мимо них и растаял во тьме.
– Спецэффекты, мать их…
– Далеко еще? – спросил Журналист.
– А что? – искоса глянул на него Гупи.
Не верь никому – закон Зоны.
Тем более – Излому. Кто знает, сколько человеческого в нем сталось? Может, лишь прикидывается человеком. А сам только и ждет, когда Гупи его к Монолиту выведет. Чтобы снести ему там башку, как тем военным сталкерам, в окопе.
– Ломает меня, – с неохотой признался Журналист.
– Это как же так? – удивился Гупи. – Как нарка без дозы?
– Ну, наверное, вроде того, – процедил сквозь зубы Излом. – Горит все внутри… И голова…
– Что – голова?
– Ну, вроде как, не в порядке.
– Болит или соображает плохо?
– И то, и другое… И мысли все время…
– Это разве плохо, что мысли?
– Плохо, когда мысли чужие. И не знаешь, откуда они пришли.
– А о чем мысли-то?
– О судьбах человечества.
– Да ну!
– Не знаю я!.. Попробуй, разберись в чужих мыслях!
– Ладно…
– Да, не скажи…
– Я хотел сказать, потерпи. Уже недалеко.
На очередной развилке Гупи свернул в проход, рядом с которым был нарисован большой глаз, тупо уставившийся в пустоту. Прежде такой знак им не встречался.
– Я уже видел такой, – указал на глаз Журналист.
– Ага, я тоже, – кивнул Гупи. – На американских деньгах.
– Нет. На двери в четвертом энергоблоке.
– А что за дверью?
