– Начало?..
Гиньоль вдруг почувствовал нечто странное – то, что одновременно заводило и пугало его. Он понимал, что сейчас еще можно положить всему этому конец. Но только – прямо сейчас. В эту самую минуту. Потом пути назад уже не будет. Как у Гая Юлия Соломона, который, перейдя реку вброд, оглянулся и увидел, что те, кто должны были следовать за ним, остались почему-то на другом берегу. После чего ему уже не оставалось ничего иного, как только плюнуть в эту злосчастную реку и идти дальше одному. История гласит, что, заблудившись в пустыне, он проплутал по ней сорок лет. Но зато обрел мудрость, не сравнимую ни с какими земными богатствами.
Гиньоля такой вариант не устраивал. Сорок лет – для него это слишком долгий срок. У него имелось только три дня на решение всех проблем. Поэтому он отринул все сомнения и уверенно обратился к Франтишеку с вопросом, отсекающим все пути назад:
– Что было потом?
Франтишек загадочно улыбнулся и нажал кнопку на пульте.
– …Мы видим, что толпа, собравшаяся перед ратушей Городского Совета, в данный момент ведет себя спокойно. Хотя старший офицер револьверос, с которым мы недавно разговаривали, не исключает вариант применения силы против митингующих. Он полагает, что несанкционированный митинг на главной площади Централя представляет собой непосредственную угрозу для членов Городского Совета. Виктор Цуйкин с Ратушной площади, специально для телеканала «Централь-2».
– Откуда все они взялись? – удивленно промолвил Гиньоль.
– Отделились от той группы, что собиралась возле Телецентра. На Ратушную площадь вышли более радикально настроенные сторонники упологии. Они требуют, чтобы власти приняли незамедлительные меры для защиты своих граждан от инопланетной угрозы.
Насколько можно было судить по кадрам теленовостей, толпа перед ратушей действительно была более молодой и не в пример энергичнее той, что вяло митинговала возле Телецентра. По лицам собравшихся на площади было понятно, что все происходящее доставляет им огромное удовольствие. И они готовы были продолжать.
– …Полчаса назад из здания ратуши к митингующим вышел ратман Эдуард Баксбаги. Он попытался было вступить с собравшимися в диалог. Но после того как ратман заявил, что Городской Совет абсолютно уверен в том, что никакой инопланетной угрозы не существует и пришельцы никогда не посещали Мир-На-Оси, он был освистан. Когда же из толпы в него полетели ботинки, ратман вынужден был ретироваться…
– Ну что за идиот? – усмехнулся Франтишек. – С этой толпой уже нельзя спорить! Ее нужно ублажать!
– …Как мне только что сообщили, сегодня в вечернем эфире нашего телеканала, в аналитической передаче Франца Кафки «Процесс» будет специальный гость. Это человек, который стоит за тем, что происходит сейчас в Централе. Быть может, единственный, кто еще способен контролировать ситуацию. Его имя Гиньоль Гиньоль…
– Ты ничего мне об этом не сказал, – обиженно посмотрел на приятеля Франтишек.
– Просто не успел, – развел руками Гиньоль. – Сам видишь, что происходит!
– Знаешь, последний раз люди протестовали на площади перед ратушей Городского Совета двести пятьдесят лет назад. Во время знаменитого чайного бунта.
Гиньоль с досадой цокнул языком.
– Я еще не выпил свой утренний чай!
– А ты уверен, что сможешь контролировать ситуацию?
– Я понятия не имею, чего хотят эти люди? – Гиньоль рукой указал на экран телевизора. – Но я собираюсь им это объяснить.
Франтишек удовлетворенно кивнул. Ему нравился боевой настрой Гиньоля.
– По большому счету им ничего не нужно. Они протестуют, потому что ты их к этому призвал, – заметив жест Гиньоля, Франтишек внес правку. – Видимо, они так поняли твои статьи. Теперь они знают твое имя. Они твои фанаты, Гиньоль. Они станут делать то, что ты им скажешь.
Гиньоль покачал головой.
– Вообще-то я не о том думал, когда все это затевал. Стихийные народные волнения не входили в мои планы.
– Придется действовать по ситуации. – Франтишек достал из тумбочки коробку зефира в шоколаде. Открыл и протянул Гиньолю. – Хочешь?
– Нет, – отказался Гиньоль. – Пойду посмотрю, как там наш фантаст справляется с журналистами…
– Постой! – Франтишек взял со стола блокнот и чиркнул в нем несколько слов. – У тебя ведь есть надежные ребята, готовые взяться за серьезное дело?
– Есть несколько парней в Развеселом квартале, которые за сотню-другую грандов возьмутся даже за свержение правительства в какой-нибудь отдаленной провинции.
– Пошли их с этим лозунгом в толпу перед ратушей. – Франтишек вырвал листок из блокнота и протянул его Гиньолю. – А то как бы в суете не забылось, ради чего мы все это затеяли.
На листке было написано:
«Верните наши рояли!»
Глава 23
Все смешалось в доме Гиньоля.
Сначала исчез Кимер Фанфанов. На его счет Гиньоль особенно не волновался. Скорее всего, фантасту наскучило общаться с навязчивыми журналистами, которых интересовала всяческая чушь, а вовсе не его творчество, и, не сумев пробиться к двери, Кимер ушел от них переулками. Гиньоль был почему-то абсолютно уверен, что Кимер непременно вернется. И долго ждать его не придется.
Затем появилась рыдающая Мадлона. Проведя всю ночь за работой в компании Фанфанова и Гиньоля, девушка с утра пораньше отправилась домой, чтобы вздремнуть хотя бы пару часиков и привести себя в порядок. Гиньоль отпустил ее до полудня. Ровно без одной минуты двенадцать Мадлона вышла из такси возле дома 2/21 по улице Дзуйхицу и оказалась в толпе набросившихся на нее журналистов. Увидев молоденькую девушку, эти стервятники решили, что вот теперь-то они непременно узнают пикантные факты из жизни Гиньоля! Несчастная Мадлона поначалу не поняла, что происходит. И что хотят от нее все эти люди. А когда поняла, то разрыдалась и, отбиваясь от журналистов сумочкой, бросилась к дверям. После всего случившегося Туаноне пришлось полчаса отпаивать Мадлону зеленым чаем.
Сама Туанона оказалась едва ли не лучше всех подготовлена к осаде. В первую очередь психологически. Она не испытывала ни малейшего пиетета перед журналистами и телекорреспондентами, а потому, не задумываясь, лупила метлой тех, кто пытался подглядывать в окна. Время от времени Туанона набирала два ведра воды, выходила с ними на крыльцо и, делая вид, что хочет полить кусты роз возле дома, окатывала водой тех, кто не успевал убежать.
Но подлинный бедлам начался, когда сквозь строй журналистов в дом прорвались упологи. Профессор Хруль и доктор Вин-Винтовский. Выглядевшие так, будто только что сбежали из тюрьмы. Или – из сумасшедшего дома. Скорее второе, чем первое. Мятая, затасканная одежда, будто с чужого плеча. Волосы растрепаны, в глазах безумный блеск. Кисти рук совершают судорожные, хаотичные движения.
Гиньоль вышел им навстречу, все еще одетый по-домашнему – в халате и шлепанцах. С чашкой чая в руках.
– Господа? – удивленным взглядом окинул он упологов. – Мы разве договаривались о встрече?
– Господин Гиньоль! – вскинул плохо выбритый подбородок Вин-Винтовский. – Вы нас обманули!
На последнем слове голос доктора сорвался на нервозный фальцет.
– Да! – выпятив живот, уверенно поддержал коллегу Хруль. – Жестоко обманули!
– Обвели вокруг пальца!
– Использовали в личных целях!
– Подвели!
– Подкачали!
– Подставили!..
– А ну-ка прекратите, – недовольно поморщился Гиньоль.
Сделав глоток чая, он поставил чашку на газетный столик. Взгляд его при этом упал на разворот газеты
