значит, и Саймону было чем заняться. Но вскоре, как и всякий государственный служащий, Саймон смекнул, что довольствие свое он получает исправно, вне зависимости от числа пойманных мышей. Отсюда следовал совсем уже простой вывод – зачем что-то делать, если можно не делать ничего? Это даже коту было понятно. Тем более что Великий Просветленный неоднократно повторял, что недеяние есть величайшая из всех добродетелей. Если это так, то Саймон достиг своей кошачьей Нирваны. Он не делал ровным счетом ничего. Только спал, ел и временами выбегал на двор, опять же по своей кошачьей надобности. И это было замечательно. Потому что ничего другого никто от него и не требовал. Саймону повезло, как никакому другому коту во всем Мире-На-Оси. Он стал обладателем чудесной миски, которая, подобно пресловутому Рогу Изобилия, сама собой наполнялась вкусной едой. А что еще нужно коту для полного счастья? На этот вопрос вам любой кот ответит – Ничего! Почему при таком сибаритском образе жизни Саймон оставался пугающе худым? По-видимому, всему виной были гены дворовых предков, никак не позволявшие Саймону набрать лишний вес.
Итак, лениво переставляя лапы и гордо поглядывая по сторонам, Саймон вошел в зал. В тот самый зал для торжественных приемов, что стал местом стычки Джерри Ли Льюиса и Климента Чипизудова.
Едва завидев кота, Льюис пронзительно взвизгнул, волосы у него на голове поднялись дыбом, а сам он поразительно ловко запрыгнул на спинку кресла.
Саймон никогда прежде не сталкивался с подобной реакцией на свое появление. Инстинкт шепнул ему, что от человека, ведущего себя столь необоснованно странно, можно ожидать самого худшего. Например, он мог что-нибудь кинуть. Кот задрал хвост, вздыбил шерсть на загривке и предупреждающе зашипел. В конце концов, это была его территория.
– Уберите эту тварь! – только и успел выкрикнуть Джерри Ли Льюис.
После чего кресло под ним пошатнулось и вместе с великим музыкантом грохнулось на пол. Таз, в котором он прежде парил ноги, опрокинулся, и Джерри Ли Льюис оказался лежащим в луже тепленькой водички.
Все, кто находились рядом, бросились спасать Джерри Ли.
Саймон, гордый своей победой, степенно удалился. У него имелись куда более важные дела. До тех пор пока в его миске была еда, люди с их мелочными заботами были коту не интересны.
Подхватив Джерри Ли Льюиса под локти, Мара с Чипизудовым подняли его с пола и усадили в другое кресло.
– Где кот?.. Где кот?.. – затравленно оглядываясь по сторонам, без остановки твердил Джерри Ли Льюис.
– Нету кота! Ушел! – радостно сообщил Жорик.
Джерри Ли прикрыл глаза и без сил откинулся на спинку кресла.
Мара с Чипизудовым непонимающе переглянулись. Оба решили, что Льюис страдает панической боязнью кошек. Подобное порой случается. Особенно с людьми творческого склада.
Музыкант приоткрыл глаза.
– У меня аллергия на кошек, – шепотом сообщил он. – Чудовищная аллергия… Я просто не могу дышать, когда рядом кошка.
– Все в порядке, – успокаивающе погладила его по плечу Мара. – Кошки больше нет. Кошка ушла.
– Точно?
– Абсолютно точно. Ушла и больше не вернется.
Джерри Ли перевел взгляд на управляющего кабинетом Бургомистра.
– А рояль?
– Что – рояль? – Чипизудов сделал вид, что не понял вопроса.
– Где мой рояль?
– Ну, строго говоря, это уже не ваш рояль. Вы преподнесли его в дар Городскому Совету. А это значит, что вам он уже не принадлежит.
Джерри Ли вскочил на ноги.
– Где мой рояль? – рявкнул он в лицо Чипизудову. – Я требую ответа! Я настаиваю на ответе! И я никуда отсюда не уйду, пока не получу ответ!
– Хорошо, – смиренно склонил голову Климент Ефремович. – Рояль пропал.
– Пропал?
– Да, пропал.
– Что, вот просто так взял и пропал?
– Именно.
– Сам собой?
– Ну, порой и не такое случается.
– Что же, например?
– Помнится, у нас дома, в Шенгене, соседка, жена мельника, родила младенца с рогами и хвостом, – встрял в разговор Алик.
– Вот! – указал на орка пальцем Чипизудов.
– А я слышал, что в Бедламбесе есть ручей, который по четным дням течет под гору, в по нечетным – назад, в гору, – сообщил Гена.
– Вот! – указал Чипизудов на Гену. – Пожалуйста!
– Какого края! – возмущенно взмахнул мокрыми рукавами музыкант. – При чем тут хвостатые дети и реки, текущие вспять?
– Ну, я могу привести вам более практичный пример, – сказал Чипизудов. – Вы знаете, сколько денег ежегодно бесследно исчезает из городской казны?
– Сколько? – вытянул шею Алик.
– Тебе это знать не положено, – не глядя, махнул на орка рукой Чипизудов.
– Меня ваша казна не интересует! Меня интересует мой рояль!
– Не ваш рояль.
– Хорошо, не мой рояль! Где он?
– Это государственная тайна.
– Какого края! Какая еще тайна! Его утащил ратман Слизнев!
– Студнев, – поправил музыканта Алик.
– Именно – Студнев!
– Откуда у вас такая информация? – удивился Климент Ефремович.
– Из достоверных источников!
Алик польщенно улыбнулся.
– Я не знаю, что вам на это ответить, – развел руками Чипизудов.
– Ага!
– Не ага, а – не знаю. Давайте дождемся Бургомистра. – Чипизудов посмотрел на часы. – Он должен быть с минуты на минуту.
– Отлично! – Джерри Ли Льюис упал в кресло и закинул ногу на ногу. – Дождемся Бургомистра!
– Хотите горячего чая с имбирем? – спросила его Мара.
– Было бы замечательно, – с благодарностью наклонил голову музыкант.
Антракт.
Джерри Ли Льюис не успел допить поданный ему чай, когда начался третий акт.
Явился Бургомистр. Как обычно, в сопровождении пресс-атташе и двух секретарей.
– Что здесь происходит? – непонимающе посмотрел на собравшихся Бургомистр.
– Это – Джерри Ли Льюис, – представил музыканта Бургомистру руководитель кабинета.
– Ну здравствуй, Джерри! – Бургомистр обнял всклокоченного музыканта и троекратно облобызал. – А что это ты такой мокрый?
– В лужу упал, – недовольно буркнул Джерри Ли.
– Осторожнее нужно быть, Джерри, осторожнее, – с укоризной покачал головой Бургомистр. – Я понимаю, что улицы Централя далеко не в идеальном состоянии. И тем не менее нельзя забывать о том, что наша безопасность прежде всего в наших собственных руках.
Джерри Ли открыл было рот, чтобы высказать Бургомистру все свои претензии. Однако Чипизудов
