оккупационной комендатуры останавливается перед центральным входом.
– Наконец-то, – Камал жмет тангенту рации. – Второй, работай.
– Принято, Второй, – слышится голос Шульца.
Из автомобиля выходят двое. Водитель, коренастый лысоватый мужчина с округлым лицом, расставив ноги, опирается о капот. Другой полицейский, моложе, загорелый, поднимает голову, осматривается, что-то коротко говорит через плечо напарнику и поднимается по ступеням к входу.
На дисплее камеры наблюдения крыши Шульц перегибается через перила ограждений и стреляет из автомата вниз. Сбивает двумя короткими очередями водителя на землю. Молодой полицейский резко приседает от неожиданности, катится по ступеням форменная фуражка. Он выхватывает пистолет, но очередь Шульца пробивает его насквозь. Полицейский падает на лестницу, скользит неуклюже. Он жив и пытается отползти, толкаясь ногами о ступени, но одиночный выстрел в голову оставляет его лежать на месте.
– На входе – чисто. – Голос Шульца в динамике рации.
– Возвращайся, Второй, – Камал отпускает тангенту, подходит к стационарной радиостанции, настроенной на полицейскую волну, время от времени все еще вызывающей погибшего охранника.
Поднимает к губам микрофон:
– Внимание всем! Я обращаюсь к комендатуре Лондона, – в его голосе неожиданно слышится восточный акцент. – Здание «Кингстон Роял Банка» захвачено. У нас много заложников. Я предупреждаю каждого, кто приблизится к зданию: вы будете убиты на месте. Двое ваших людей уже погибли по своей неосмотрительности. И за вашу ошибку будут расплачиваться невинные. Я обещаю – впредь, за каждого полицейского, ступившего на площадь, будет убит один заложник. Прежде чем сделать шаг – подумайте о том, что вы убиваете этим ни в чем не повинных людей.
– Кто это говорит? – мгновенно отозвался эфир. – Назовите себя.
– По радиосвязи я больше говорить не буду. Вы можете связаться со мной по телефону, – Камал опускает микрофон радиостанции на пульт.
– По какому номеру? Как с вами связаться? – хрипит динамик.
Камал молчит, смотрит в мониторы, где Берегер, Стоун и Полак сгоняют людей с верхних этажей в конференц-зал. Рация бесконечно повторяет один и тот же вопрос:
– Как с вами связаться? Как с вами связаться?
Через несколько секунд звонит телефон на пульте. Камал поднимает трубку:
– С кем я говорю?.. Хорошо. Как вас зовут?.. Муслим? Я требую, чтобы через двадцать минут рядом с вами находились представители телевидения и ваш телефон был установлен на громкоговорящую связь. Я объявлю наши требования и буду следить за этим по телевизору. Если вы не выполните мои требования или я не услышу себя в эфире, – он поднимает к глазам часы, – ровно через двадцать минут будет убит один из заложников. После этого каждые пятнадцать минут будут гибнуть люди.
И опускает трубку. Нагибается, вынимает из руки одного из мертвых охранников пульт дистанционного управления и на стене дежурки вспыхивает экран телевизора. Канал теленовостей рассказывает о поездке Саддама в Испанский оккупационный сектор, толпы бросают под колеса его автомобиля живые цветы, и он улыбается, сидя в кабриолете, царственно и невозмутимо.
5
Из раскрытого окна в комнату врывается многократный пересвист патрульных сирен. Автомобили оцепляют площадь перед банком, задержавшихся прохожих полицейские манят руками, кричат им в мегафоны, не решаясь ступить и шага, чтобы не провоцировать террористов.
Камал наблюдает за ними в окно, сцепив за спиной ладони.
– Первый, все птички в клетке, – докладывает Стоун.
– Четвертый – на точку, – приказывает Камал. – Третий и Пятый – с птичками. Остальные – ко мне.
Шульц отдает свой автомат Третьему, Берегеру, и тот, вместе с Пятым, Фахади, остается сторожить заложников. Штайн, он же Четвертый, забирает со стойки автомат и уходит на автостоянку – место, где подразделения комендатуры проще всего могут проникнуть в здание, отжав домкратами ворота.
Полак, Шульц и Стоун возвращаются в помещение службы безопасности. Срывающимся голосом женщина-диктор канала теленовостей сообщает:
– Нам только что передали ужасающую новость – в центре Лондона неизвестными захвачено здание «Кингстон Роял Банка», взято несколько десятков заложников. Террористы пока не выдвинули своих требований за исключением одного – заявить о своих условиях в прямом эфире. Наша телевизионная бригада уже спешит на место происшествия, где Лондонская комендатура проводит оцепление опасной зоны и эвакуацию жителей близлежащих домов. Мы будем держать вас в курсе событий. Не переключайтесь. Канал новостей – только достоверная информация из первых рук.
– Сколько осталось? – спрашивает лениво Стоун.
Камал смотрит на часы:
– Четыре минуты двадцать секунд.
Пищит звонок телефона. Камал снимает трубку:
– Слушаю… Не смогут прибыть?.. Вы, комендатура города, жалуетесь на автомобильные пробки? Поднимайте вертолеты. И не пытайтесь тянуть время. У вас осталось ровно четыре минуты.
Бросает трубку на рычаг.
– Как вам это нравится? – криво улыбается он. – Военная полиция жалуется мне на заторы на дорогах. Идиоты.
Мужчины за моей спиной приглушенно смеются. Скачет по циферблату секундная стрелка.
– Алекс, – оборачивается ко мне Камал. – Устанавливай периметр.
Я механически обнуляю мерцающие индикаторы датчиков движения, и табло вторжения на пульте загорается ровным зеленым цветом.
– Готово, – докладываю глухо.
С момента, когда первый убитый на моих глазах человек рухнул на пол, прошло всего двадцать три минуты. И только сейчас случившееся в короткой паузе между летящими событиями ужасной реальности обрушивается на меня. Я – в захваченном террористами здании. Я – один из них. На полу конференц-зала шестьдесят два человека. В подземном хранилище двадцать пять чемоданов с химическим оружием. Здание окружено военной полицией.
И страх наполняет меня липкой дрожью.
Звонок телефона. Щелчок снятой трубки.
– Слушаю, – говорит Камал, молчит пару секунд, произносит жестко: – У вас нет еще десяти минут. Осталось две с половиной минуты.
Бросает трубку на рычаг.
– Шульц, готовь заложника, – говорит он. – Мне нужен жирный и важный. Чем старше и выше должность – тем лучше.
Блондин выходит. Я не могу пошевелиться от напряжения. Смотрю в дисплей, как Шульц проходит по коридору к конференц-залу, размеренно, спокойно, словно выполнять обыденную работу. Выбирать жертву из сидящих на полу людей.
Вновь звонит телефон. Камал ждет второго звонка и только после этого отвечает:
– Слушаю… Хорошо. Но если я не услышу себя по телевизору – вы будете виновны в смерти человека. Перед тем, как убить его, я сообщу вам его имя, чтобы вы запомнили, кого приговорили к смерти.
Шульц в конференц-зале. Стоит перед прячущими от него взгляды заложниками – они, верно, чувствуют, зачем он пришел, как чувствуют это ревущие от безысходности быки на бойне.
Трубка опускается на рычаг.
– Второй, отбой, – говорит Камал в рацию.
В конференц-зале блондин уже протянул руку и схватил за плечо грузного седого мужчину во втором ряду. Услышав сообщение, Шульц замирает на мгновение и с видимой неохотой разжимает пальцы.
– Понял, Первый, – слышится его голос.
– Экстренное сообщение, – женщина-диктор взволнованно повышает тон. – Сейчас террористы, захватившие в центре Лондона «Кингстон Роял Банк», готовы объявить свои требования в прямом эфире. Из-за заторов на дорогах нашей телевизионной студии не удалось пока добраться до штаба оккупационных
