Ни такси, ни дежурного автомобиля у подъезда гостиницы не оказалось. Не оказалось и тех, кто только что кричал и свистел. По счастью, в конце улицы появилась знакомая американская машина. Автомобиль остановился у подъезда гостиницы. В нем сидел Билл Удхауз — офицер, которого миссис Гарденер терпеть не могла. Но сейчас выбирать не приходилось.
— Скорее, Удхауз, отвезите меня к мужу на Старую Мельницу. Я страшно тороплюсь. — Миссис Гарденер забралась в машину. — Нажмите, прошу вас.
Удхауз оглянулся. Его худое, узкое лицо еще больше осунулось и побледнело. Казалось, он болен.
— Вы не застанете майора на Старой Мельнице, — сказал он. — Я только что встретился с ним и капитаном Вэртом. Они оба ехали к префекту.
— Тогда везите меня к префекту, — решительно сказала миссис Гарденер. — Жизнь сына мне дороже всяких условностей.
— Жизнь Юджина? — Билл повернулся в машине. — А что с ним? Заболел?
— Хуже! — отрезала миссис Гарденер. — Он в руках красных. Боже мой! Подумать только, мы сами, сами отдали им мальчика! И зачем только я послушалась этого Хомера!
— Так Юджин уехал вместе с Хомером и его ребятами в горную школу? — понял, наконец, Билл. — Но я не понимаю, почему вы так тревожитесь, миссис Гарденер?
— Удивляюсь вам, Удхауз! — величественно сказала жена майора. — Кажется, неглупый человек, а рассуждаете, как ребенок! Почему я тревожусь… Да вы что, не слышите и не видите, что делается кругом? Ведь в городе того и гляди вспыхнет восстание! Ведь эта горная, как вы ее называете, школа ведется красными. И, конечно, как только в городе начнется бунт, они непременно задержат у себя сына американского офицера в качестве заложника, чтобы потом диктовать свои условия. Вспомните дело бандита Эндикса в Штатах. Его хотели пристрелить, но он захватил в качестве заложницы дочь миллионера Лонга, и полиция не посмела его тронуть пальцем.
— Так ведь то у нас в Штатах, — перебил ее Удхауз. — Но здесь этого не может случиться, миссис Гарденер. Уверяю вас, у здешних людей куда более серьезные заботы, чем брать в плен американского школьника.
Миссис Гарденер подозрительно уставилась на офицера.
— А вы откуда знаете, какие у них заботы? — с раздражением спросила она. — Откуда вы так хорошо осведомлены о делах красных, капитан?
Удхауз в ответ только пожал плечами. Что мог он сказать? К тому же автомобиль уже подъезжал к префектуре.
Помещение префектуры было похоже на все провинциальные полицейские участки в мире. Запах промокашки и чернил, застоявшийся папиросный дух, дохлые мухи на подоконниках, скучающая машинистка у пишущей машинки. Впрочем, в этот день машинистка не скучала. Не играли по своему обыкновению в карты и два помощника префекта. А дежурный полицейский у двери в кабинет префекта выглядел таким торжественным и значительным, как будто ему довелось узнать государственную тайну. В кабинете префекта находились важные посетители: майор Гарденер и его помощник капитан Вэрт. Из-за дверей до дежурного доносились их приглушенные голоса.
Американские офицеры приехали по незначительному поводу: сообщить префекту, что на Старой Мельнице им необходимо расчистить строительную площадку, и поэтому там будут произведены небольшие взрывы. Пускай префект пошлет предупредить людей, живущих поблизости.
Ренар любезно пообещал тотчас же отправить двух работников префектуры в район Старой Мельницы. Префект недаром носил свою фамилию, у него была чисто лисья, очень хитрая манера приглядываться к людям, особый нюх. Поэтому он уже давно, при первом знакомстве с американскими офицерами, успел заметить, что главную роль играет не майор Гарденер, являющийся официальным начальством, а тот невзрачный, ничем не примечательный с виду помощник майора, которого зовут капитан Вэрт. Вот и на этот раз у Ренара было вполне определенное впечатление, что Вэрт привез своего начальника в префектуру не для того, чтобы предупреждать о каких-то пустяковых взрывах на строительной площадке. Поэтому, когда Вэрт, как бы невзначай, осведомился, почему в городе вдруг появилось столько полицейских и охранников, Ренар чуть не присвистнул: «Ага, вот оно что: желают получить информацию». Он решил говорить начистоту:
— В городе ожидают главного акционера завода господина Фонтенака. Он приедет на машине из Парижа и остановится в замке у своей матушки. Однако рабочие на заводе и в городе настроены против господина Фонтенака. Он не удовлетворил, кажется, каких-то требований. Словом, в связи с его приездом возможны осложнения. На всякий случай приняты кое-какие меры.
Впрочем, я уверен, что никаких волнений в городе не будет. Мы сумеем обеспечить порядок, — так закончил Ренар.
Утром он совещался с мэром Лотреком, с полицейским комиссаром и с начальником жандармерии и располагал, по его собственному мнению, самыми полными сведениями о планах и настроениях рабочих Вернея.
И вдруг в ответ на его успокоительные слова американские офицеры снова поинтересовались, что именно собирается предпринять администрация города и департамент в связи с тем грандиозным собранием, которое созывается по инициативе бывших партизан, франтиреров и Комитетов Мира двадцать второго июля.
Ренар с трудом перевел дух. Народное собрание? Но разве это так серьезно! Ведь теперь у людей что ни день, то какое-нибудь собрание! К этому уже привыкли. Разве это собрание особенное? Гран-ди-озное?
Внезапно многое стало понятным Ренару: и надписи на стенах, которые старательно стирались полицией и пожарными и возникали вновь, и сходки рабочих на «Рапиде», и регулярное чтение «Юма» в обеденный перерыв, и собрания профсоюзов, и частые заседания Комитетов Мира. А ведь только вчера он уверял управляющего «Рапида» Морвилье, что господин Фонтенак может совершенно спокойно выступить на заводе, что рабочие его, конечно, послушают и перестанут волноваться. Словом, он, Ренар, дал слово, что все будет в полном порядке. А что, если…
— Гм… Надо будет предупредить управляющего заводом, — проговорил он как бы в раздумье. — Конечно, раздаются голоса, направленные против господина Фонтенака…
Майор Гарденер досадливо отмахнулся.
— Здесь пахнет кое-чем посерьезнее! Фонтенак — только частность. Цель сборища другая: противодействовать франко-американскому сотрудничеству, добиться разрыва с нами, заключить союз с Востоком. Вот их задача.
— Да, да! И снова будут разговоры о том, что мы-де хотим возродить германский фашизм! — с неожиданным жаром поддержал майора капитан Вэрт.
Ренар между тем пришел в себя и постарался принять независимый вид.
— Мне кажется, что это все-таки обычное профсоюзное собрание, — сказал он успокоительно. — Ваши опасения преувеличены, джентльмены. На этом собрании вряд ли будут затрагиваться те вопросы, о которых вы говорите. У меня, например, нет такой информации.
— Значит, ваша информация, сэр, никуда не годятся, — хладнокровно оборвал его капитан Борт. — Сегодня утром у меня был мой доверенный человек. Он привез мне пригласительный билет на это собрание, отпечатанный в вашей типографии. Вот он, можете ознакомиться.
— Но… но у нас в городе нет даже помещения для большого собрания! Может, это не в нашем департаменте? — префект хватался за самую слабую надежду.
— Собрание будет здесь, господин префект. Я вам за это ручаюсь, — сказал капитан Вэрт.
Ренар приосанился.
— Ну, так этого собрания не будет, вот что я вам скажу, джентльмены. Мы этого не допустим! Здесь, в городе, есть несколько коммунистов, которые, конечно, являются вожаками во всем этом деле. Они у нас все на примете. Некий монтажник с завода, по фамилии Кюньо, потом его помощник Перье, начальник станции Фламар и еще одна женщина — начальница интерната для сирот Марселина Берто…
— Это ваши здешние «подрывники»? — усмехнулся Гарденер. — Мы тоже о них слышали.
— Так вот, мы их изолируем, и никакого собрания не будет, — продолжал уже совершенно уверенным тоном Ренар. — Арестуем вожаков, и без них никто не решится выступить.
