на всю жизнь.
Степень сжатия. Клиренс у автомобилей.
У Чарли и Беннета неприятности. Вызваны директором по поводу отказа от дактилоскопирования. Все, кто не хотел давать отпечатки, переписаны, и директор добивался, чтобы Чарли и Беннет подтвердили их имена по списку, но ребята ни за что не хотели. Наверно, Моль наябедничал отцу про то, что они агитировали в классе против полиции. Ух, терпеть не могу всю эту мак-магоновскую компанию! Прямо руки чешутся с ними подраться!
Директор очень ласково объяснил Робинсону, что вышибет его из школы при первой же провинности. А вчера я слышал, как Горилла говорил мисс Вендикс, что пора освободить школу от негров и вообще от всех смутьянов. Горилла сказал, что может их пересчитать по пальцам. Мисс Вендикс, по обыкновению, только пищала да вскидывала руки к потолку.
Выучил нашу карпатскую песню. Отец говорил, что покойная мама пела мне ее, когда я был совсем еще маленьким. Сыграл ее сегодня отцу.
Кажется, отец плакал. Потом спросил меня:
— А ты еще помнишь родину?
Я сказал, что, кажется, помню горы и буковый лес возле нашей хаты и Тиссу — такую голубую и чистую. Тогда отец сказал:
— Хоть бы еще разок повидать все это… Будь проклят час, когда я вздумал сюда поехать! Если бы панне отнял у меня землю, никогда бы я не покинул свой край!
И мне хотелось бы поехать на родину, посмотреть горы, леса… Если бы можно было взять с собой Чарли, и Джоя, и мистера Ричардсона, и Цезаря, и, конечно, Э. Г., я бы сейчас же согласился уехать. Вчера Долговязый сказал мне:
— Охота тебе возиться с черномазыми! Ведь ты хоть и не настоящий янки, а все-таки белый! И болван же этот Лори!»
Затем в книжке нарисовано пронзенное стрелой сердце и раз десять тщательно вычерченный вензель «Э» и «Г».
Кого скрывает этот вензель, мы не смогли установить, тем более что дальше идут чистые, не заполненные еще страницы.
7. Горилла Хомер
На пятом этаже, в кабинете Хомера, стояла мертвая тишина. Под насупленным взором учителя седьмой класс решал письменные примеры по математике.
Кабинет Хомера был, кажется, самой холодной и мрачной комнатой во всей школе. Высоченные потолки, голые стены, выкрашенные, по выражению школьников, в «нежно-крысиный» цвет, и унылый вид из окон на трубы миллардовских заводов были очень подходящим фоном для учителя математики.
Хомер был мрачен, так сказать, по убеждению. Он искренне считал, что только суровый, замкнутый характер помогает человеку добиться в жизни чего-нибудь выдающегося. Однако самому Хомеру это плохо помогало. Он чувствовал себя неудачником и от этого становился все более злобным и раздражительным.
В молодости Хомер был подающим надежды боксером, и его выступления приносили ему немалый доход. Но как-то раз всплыло одно некрасивое дельце с подкупом. Хомера ославили в газетах, и с тех пор ему пришлось бросить ринг и заняться математикой.
Во время войны Хомер побывал в Эль-Аламейне, но в армии его тоже невзлюбили. Он твердил каждому, что войну затеяли негры и коммунисты, в пьяном и трезвом виде лез в драку с офицерами-неграми и так надоел товарищам, что все очень обрадовались, когда его перевели в интендантскую часть.
Из армии Хомер вернулся еще более озлобленным. По рекомендации одного из приятелей Мак-Магона ему удалось получить место учителя в школе, и теперь он считал себя конченым человеком и вымещал на учениках все свои неудачи.
В этот день сербе, дождливое небо еще усиливало обычную раздражительность учителя, а в учениках вызывало тоскливую скуку.
Со своей третьей парты Чарли Робинсон видит, как сидящая впереди Пат Причард кусает губы и чуть не плачет.
Сам Чарли уже давно решил первые три задачи и теперь кончает четвертую, самую легкую. Он поднимает курчавую голову от тетради и оглядывает класс. Ага, Джой Беннет, его сосед, тоже кончил примеры и теперь делает вид, что проверяет решение. Однако Чарли виден из-под его тетради кончик пестрой обложки: Джой преспокойно читает приключения сыщика Тома Баркера.
А дальше, за Джоем, виднеется торжествующая физиономия Фэйни Мак-Магона. Этот, наверно, думает, что обскакал всех, и за билет в кино или за порцию земляничного мороженого уже решил задачки и своему дружку — Мэйсону: неспроста Мэйсон так спокойно ковыряет перочинным ножичком в зубах.
Позади двух приятелей — Минору Сано; «потомок самураев» что-то высчитывает на пальцах и быстро- быстро пишет, не глядя по сторонам. А вон Мери Смит, самая старательная из девочек, что-то стирает в тетради — должно быть, кляксу, — но и у нее, по-видимому, все в порядке.
Зато на самой задней парте у мулата Джона Майнарда вид испуганного кролика, и каждому ясно: он еще не решил ни одного примера. Этот Майнард — сын владельца танцевального клуба, и, говорят, у них очень богатый дом. Майнард непременно хочет выдать себя за белого и смачивает волосы специальной жидкостью, чтобы они не курчавились. Чарли однажды слышал, как Джон говорил девочкам из восьмого, будто он — испанец, как Де-Минго. А тут вдруг прибежали «малютки» и стали его звать:
— Эй, Ложка Дегтя, идем играть в бейзбол!
И тогда сразу открылось, что Джон — просто-напросто цветной, и девочки начали смеяться, а Майнард заплакал и убежал.
Чарли вспоминает, как ему тогда противно было смотреть на Майнарда — противно потому, что парень подделывался под белого и гнушался своей цветной кожи, а потом ему стало жалко этого дуралея, и он увел Джона с собой. Чарли и теперь жаль Майнарда: не везет бедняге с математикой! Опять Хомер будет бранить его «тупицей», а белые ребята издеваться над тем, что Ложка Дегтя способен только бить в барабан.
Но чьи это там два блестящих темных глаза, устремленных на Чарли? Нэнси Гоу, соседка Майнарда, видно, тоже «плавает»!.. Ох, надо выручать ребят, честное слово!
Чарли ёрзает на парте, следит за Хомером, Учитель шагает вдоль кабинета, изредка бросая угрюмый взгляд на склоненные головы учеников. Вот он повернулся спиной.
— Не зевай, Чарльз, — беззвучно шепчет Джой: он уже угадал намерение друга.
Теперь надо оторвать два крохотных клочка бумаги — оторвать так ловко и неслышно, чтобы острый слух Гориллы не уловил ничего подозрительного. «Валяй, валяй, Чарли!» — говорят нетерпеливые глаза Джоя. Он уже забыл о приключениях знаменитого сыщика и весь поглощен предприятием друга.
Чарли с непостижимой ловкостью отделяет от тетради два лоскута. Теперь скорее, скорее, пока Горилла стоит спиной, написать на каждом клочке решение всех четырех примеров!
Чарли пишет молниеносно, как стенограф. Готово! Джой Беннет выхватывает у него под партой обе бумажки, осторожно перегибается вперед и кончиком пера подцепляет одну из медных прядей, лежащих на плечах Пат. Она оборачивается, негодующая: кто смеет! Джой показывает ей кончик зажатой в кулаке бумажки, и Пат мгновенно понимает. Лицо ее розовеет; как благонравнейшая ученица, она закладывает руки за спину, и в ладонь ей немедленно попадает исписанная мельчайшими цифрами бумажка. «Ура! Ура!» — мысленно восклицает Чарли. Он в восторге — он видит кончик светлого глаза и розовую от волнения щеку Пат: спасена! Теперь надо выручить тех двух, на последней парте. Пока Чарли осматривает «посадочную площадку», Джой ухитряется перебросить Фэйни вторую бумажку. Он кивает на Майнарда и требует, чтобы Фэйни переслал шпаргалку мулату. Однако Фэйни, этот дрянной мальчишка, делает вид, что до смерти боится Хомера. На самом деле он будет очень рад, если Майнард провалится с примерами и получит от Гориллы нагоняй.
Джой выразительно показывает ему из-под парты кулак, но Моль отворачивается, будто не заметил, и шепчет что-то своему соседу Рою; тот ухмыляется во весь рот.
