Выслушав Красного Лиса, индейцы завопили, все вожди немедленно поддержали план. Остановить их Великий советник был не в силах.
Солдаты купались. Вода в бассейне кипела — не часто выдаются солдату праздники. Лейтенант сидел на скамейке, вытянув ноги, любовался блеском начищенных ботинок.
К бассейну бежал мальчик, плакал и махал руками.
- Тихо!— крикнул лейтенант купающимся солдатам.
- Дяденька!—заливался мальчик.— Помогите, скорее! Там двух мальчиков деревом придавило!
- Все из воды! — взволнованно крикнул лейтенант.— Кто-нибудь останьтесь с вещами! Остальные за мной!
Вслед за мальчишкой он пролез в дыру в заборе и побежал по тропинке. Солдаты в плавках — за ним. Лейтенант видел перед собой мелькающие ноги с трещинками на пятках. Он не видел лица Сломанного Томагавка, на котором уже не было никаких слез, а как раз наоборот.
Тропинка свернула в овраг. Сломанный Томагавк бежал, не оглядываясь, слыша за собой топот.
Овраг становился все глубже, глубже, скоро превратился в ущелье. Пятки наддали, свернули за изгиб стены и пропали.
Лейтенант едва не налетел на красную стену, уходящую высоко вверх. Дальше пути не было. Подняв голову, лейтенант увидел знакомые пятки — извиваясь, они улетали в небо.
—Эй, ты куда? — растерянно крикнул лейтенант.
Наверху раздался восторженный рев. Десятки мальчишеских голов с перьями свесились с обрыва, рассматривая попавших в западню. Солдаты внизу выглядели совсем не грозно. Даже сам генерал, окажись он в плавках, не впечатляет.
- Что вам нужно?— хмуро спросил лейтенант.
- Хотим переговорить с вами.
Сверху спустилась веревка. Лейтенант взялся за нее и, упираясь в красную осыпающуюся стену, поднялся на обрыв.
Его встретили сдержанно. На траве, вокруг герба апачей, выложенного из камушков разного цвета, сидели вожди. Лейтенанта подвели к ним. Он сел.
Надо проявить подобающую случаю выдержку, лейтенант понимал. Чтобы не выглядеть обиженно надутым, лейтенант достал из кармана сигареты. Ашот Шаман снял с шеи изогнутый рог, сковырнул с тупого конца металлический колпачок и вытряхнул из рога бумагу и табак. Великий советник чуть усмехнулся, расстегнул чехол и вынул томагавк. Разогнув медные кольца, стягивающие ручку, Великий советник разложил ее на две половины, отвернул острое лезвие, как отворачивают гайку, и выдернул из обушка пучок перьев. И вместо томагавка в его руках оказалась большая трубка, украшенная резьбой.
Поистине, эти два соперничающих в племени человека были достойны друг друга.
Набив трубку табаком Ашота Шамана, Великий советник передал ее лейтенанту. Тот пустил клуб дыма.
—Это наш герб,— сказал Великий советник, показав перед собой.
Лейтенант кивнул.
—А это Великие законы апачей.
Лейтенант развернул поданный ему свиток, склеенный из листов, и увидел, что он покрыт рисунками. Лейтенант пригляделся: каждый крошечный рисунок был буквой. «Не поджигай прерии, ибо сгоришь сам!..»— читал он.
- Вы приехали в лагерь в гости?— спросил Великий советник.
- В гости,— кивнул лейтенант.— Нас начальник попросил помочь в игре.
- Кому помочь? — Красный Лис наклонился вперед.— Гуронам?
Лейтенант с улыбкой посмотрел на серьезное лицо мальчика.
- Одному из двух племен.
- Значит, гуронам! — уточнил Красный Лис. — Нашим врагам! Коварным и подлым!
- Я не заметил, что они такие злодеи.
- Началась война между честностью и коварством, между благородством и подлостью.
Лейтенант мог бы возразить мальчику с орлиными перьями и серьезным взглядом, что их заманили в ловушку совсем не так, как он расписывает и как сказано в их законах. А на это ему возразили бы, наверное, что краснокожие находятся на тропе войны. И потом молодому лейтенанту здесь нравилось больше, чем в темной, душной комнате физрука со взрослыми.
- Где вы берете перья?— спросил он.
- Орлов на лету ощипываем,— сказал Ашот Шаман.
- Покупаем в зоопарке,— сообщил Великий советник.
- На свои деньги?
- На лагерные,— нехотя сказал Великий советник.— А что?
- Вы и нам можете дать?
- За что вам?— прямо спросил Красный Лис.—Перья надо заслужить.
- Мы, допустим, не будем на стороне гуронов...
- Это будет только честность. А честность она и есть честность, без награды.
Лейтенант посерьезнел.
—Приведите моих парней.
Кружным путем солдат вывели из каньона Красного Мустанга.
Солдат водили среди вигвамов, рассказывали о жизни племени, о законах и боевых учениях, о мелких провокациях гуронов и предстоящей сегодня битве. С какой стати солдаты должны быть за гуронов?
Если свести в одну фазу все высказывания апачей, получилось бы так:
—Не может подразделение Советской Армии воевать против апачей.
Через полчаса лейтенант пришел к начальнику. Поведал ему, что они видели у апачей, впрочем, не упоминая, каким путем попали к ним. «Это не совсем игра, как вы говорили,— сказал лейтенант,— это сложнее». Короче, с гуронами против мальчишек апачей они выступать не будут.
—Они пригласили нас на вечерний праздник своей победы,— сказал лейтенант.
* * *
Пообедали быстро. Все просили добавки. Повариха гремела поварешкой и сердито вспоминала большой бачок с борщом, который унесли к физруку. Поварам самим ничего не осталось поесть.
На центральной аллее стояли яркие щиты. «Битва апачей с гуронами». «Тайны двух племен». По ватманам скакали свирепые всадники с перьями, летали красные стрелы.
Боевая деревня была готова. Вигвамы украшены, кострища окопаны, в укромном месте лежали сто пятьдесят факелов. От холма с тотемным столбом тянулись провода...
Пекло сильно.
В тени двух карагачей вожди наносили боевую раскраску на лица воинов. Каждый фантазировал, как мог. Зоркий Глаз рисовал на веках искусственные глаза. На двенадцать его индейцев приходилось сорок восемь глаз. Закрываются одни, открываются другие — оторопь берет. Разящая Стрела изображал на груди своих апачей перекрещенные стрелы. Твердая Рука — два сжатых кулака.
Красный Лис раскрасил своих просто — четыре красные вертикальные полоски. Он знал, что в такой жаре пот размоет всю раскраску.
—Наш тотем над нами!— раздался крик.
Беркут делал широкий плавный круг над лощиной. Птица отдыхала здесь, в теплых потоках, от стремительного скольжения по темным, узким ущельям гор.
Предвестник удачи.
* * *
В эти минуты в лагере происходило следующее.
Вожатый Маломёд устраивался в огромном металлическом баке, где грелась на солнце вода для душевых. Притащил стул и сел по горло в теплую воду.
—Не размокну. Погрею косточки. Да, косточки...— Маломёд вздохнул, по баку пошла мелкая волна.— Надо было захватить пару косточек. Аиачи могут до ночи меня искать.
