Барс много нового узнали об этом мире, некоторые из пояснений Ставра удовлетворяли их любопытство. Иные же, напротив, разжигали его ещё больше. Это, несомненно, была дохристианская Русь. И всё же это была не совсем она. Сходства и различия было примерно поровну, хотя…. Если, к примеру, брать сказочный аспект, который, к слову, здесь был абсолютной реальностью, то Акелу и раньше занимало это противоречие. Почему при небольшом расстоянии друг от друга в Западной Европе была одна нечисть, а на Руси совершенно другая? Ставр на этот вопрос, недоумённо пожав плечами, ответил совершенно спокойно.
— Да почему другая? Та же самая. Гномы под землёй и там и здесь, их вообще границы государств не волнуют, какие под землёй могут быть порубежья? Драконы, пропади они пропадом, тоже везде одинаковые, только у нас их Змеями зовут.
— Горынычами? — спросил Барс.
— Горынычами только горных.
— А ещё какие есть? — заинтересовался Акела.
— Есть лесные, водяные, воздушные…
— А эльфы есть? — не унимался Барс.
— Берендеи? Есть, как не быть. Не серчайте, витязи, удивляете вы меня. Ровно как дети малые… Я думал, вы у меня о государстве всё выпытывать будете.
— О государстве, — усмехнулся Акела, — у нас каждая кухарка всё знает. А вот про нечисть только сказки да песни остались, да и те — кто в лес, кто по дрова.
— Сказки? — не понял боярин, так как этим словом в древности обозначался совершенно реальный документ.
— Ну, былины, — поправился он, — так берендеи и есть здешние эльфы?
— Нет, — не удержавшись, засмеялся Ставр, — это эльфы — тамошние берендеи.
Засмеялись и друзья.
— Вот что, ложитесь-ка вы почивать. Утро вечера мудренее. Ибо утром Великий Кнез припожалует, давно он ждал — когда же пророчество это сбудется. Да и я, признаться, тоже.
…Великий Кнез Бран оказался удивительно похожим на своего старшего брата, только был темнее лицом и волосом, да серьёзнее, пожалуй. Они вошли вдвоём со Ставром. Барс и Акела, чтя субординацию, встали из-за стола. Бран махнул рукой.
— Садитесь, витязи, не в Думе, чай. Я Бран, Великий Кнез.
'Царь, очень приятно, царь…' — вспомнилось Акеле и он, подавив улыбку, представился. Барс последовал его примеру.
— Ну, с боярином Ставром вы уж познакомились. Кстати, что у Вас в трактире произошло? — серые глаза Брана пытливо глянули на друзей, — с вами что, действительно Лутоня был?
Ставр многозначительно глянул из-за плеча кнеза, но это было лишним — всё было оговорено ещё вчера. Купец был сначала должным образом запуган Ставром, который только после «заступничества» Акелы сменил гнев на милость и отпустил перепуганного Жилу. Друзья, попеняв иуде за длинный язык, напомнили ему о слухах насчёт того, что у Лутони «заручки» на уровне бояр и кнезов. Потом посоветовали сказать, что он обознался.
С Малышом и Сержем они поговорили сами, рассказав им, что из-за болтливости Жилы сами чудом спаслись от острога. Воины, выругав неумного доносчика, уговорились все говорить одно и то же. Вступили, тем самым, в то, что стряпчие имеют скверную привычку именовать 'преступным сговором'. На что, впрочем, всем им было в равной степени глубоко наплевать.
— Не знаю, — пожал плечами Акела, — по-моему, обознался купец.
— Да? Ну, ладно, коли так. Тогда наливайте себе мёда и будем о деле говорить, коли вы не против.
— Мы-то не против, — с простодушным лицом отвечал Барс, — только многого понять ещё не можем. Да, поди, разъясните по ходу дела?
— Само собой, — важно кивнул головой Великий Кнез, приняв простодушие Андрея за чистую монету, — что рассказать вам?
— С тех самых пор, как мы оказались здесь, — начал Барс, — Только и слышим, что Руссию спасти должны. Мы так-то не против, только — от чего? Всё вроде на месте, никаких напастей мы не заметили, люди под твоей рукой живут неплохо. Так в чём тут закавыка?
— Да всё вроде и просто, да как вам это объяснить, коли вы нашего мира толком и не знаете. По- другому раньше-то было, вот что. А теперь… Боярин, у тебя ума палата, объясни. Не получается у меня что-то.
Ставр задумался, поглаживая седую бороду. Можно было поклясться, что за этим выпуклым лбом пощёлкивает и жужжит машинка не хуже 'Intel Pentium 4'.
— Прав Великий Кнез, что-то недоброе надвигается. Как моряк по цвету неба судит о надвигающемся шторме, так и я, многогрешный, всю жизнь проведя в делах думных, сужу о наступлении бед великих.
Видно было, что тут старый не лукавит ничуть и говорит всё это с неподдельной болью и беспокойством.
— Какие признаки? — по-деловому спросил Акела.
— Признаки? — задумался Ставр, — Самый первый — нечисть чуждая из-за границы полезла. Раньше самой большой бедой было — разбойники в лесах, ну, лешак кого запутает или водяной утащит. А сейчас… Чёрные орки творят такое, что я о разбойниках вспоминаю, как о первой девке. Вера в богов пошатнулась, даже ты, Кнез, этому способствуешь, инородцев этих у себя привечая…
— Хватит! Об этом я раз и навсегда сказал — не твоего ума это дело. Мне со старой верой к западным государям ходу нет. Они все в Христа веруют и народы ихние тоже. А мы, до сей поры, в язычестве погрязли! Коли потребуется — половину страны калёным железом выжгу, а своего добьюсь. Потом народ сам мне спасибо скажет.
— Если живой останется, — негромко сказал Акела.
— Что?! И ты, витязь, туда же? Да я…
— Не спеши гневаться, кнез, — спокойно продолжил он, — допрежь всего знай, что мы сами христиане.
— Как это? — чуть растерялся Великий Кнез, — так вы же из другого мира?
— Этот мир тоже русский, — сказал Барс, — и там были и Сварог и другие наши боги. И Христос тоже был и его тоже распяли на кресте.
— Видишь! — торжествующе воскликнул Бран, — значит, прав я, боярин, а ты мне супротивничаешь. Смотри!
— Прав, да не совсем, — опять вмешался Акела, — сам Иисус против язычества выступал из-за того, что против человеческих жертвоприношений был. Христианская вера свет разума и добро проповедует, она против зла и крови. Как же ты добро злом и страхом насаждать будешь?
— Может, и прав ты по-своему, витязь, — с трудом сдерживаясь, глухим голосом ответил правитель, — только, уж не посетуй, свою волю я сам буду выражать, как сам нужным сочту. Со здешним народом только силком можно.
Он поймал упрямый взгляд Акелы и сжал пальцы в кулак, вскочив со своего места, отпихнул помешавший стул и стал нервно расхаживать. Светланка, с испуганным глазами следила за отцом. Словно ища заступы, прижалась к Ставру, а он, не вмешиваясь в разговор, ласково поглаживал девчонку о голове.
— Я вас на службу беру, чтобы Руссию от напастей уберечь. А коли вы у меня на службе, то законом для вас будет моё слово, а не его, — Бран мотнул головой в сторону нахохлившегося боярина. Акела опустил глаза, чтобы Кнез не увидел в них то, от чего начальство вечно заводится.
Вот и сейчас — ни хрена сам сделать не может, вокруг себя очевидных вещей не замечает, а признаться — ну, как же? Мы же принимаем решения, единственно верные и неоспоримо мудрые.
Даже когда у власть предержащих (за некоторым, впрочем, исключением) хватает ума пригласить для чего-то спецов, всё равно душа не терпит покомандовать. Нагрузить по самое не хочу ценными и ещё более ценными указаниями. Ну, казалось бы, если ты такой умный — делай сам, зачем ты тогда нас-то позвал? Вот и этот хорош. Властелин, твою мать. Кошке ясно, что он в полной растерянности. А умное лицо
