Степан Разин

Нежданно для сердца
Захлопнулась дверца:
Взяли Степана,
Как малолетку, —
К тяжкому дню
Он попал в западню.
Посадили Степана
В железную клетку.
Говорят, что земля
В этот час роковой
Согряслась
От сермяжных слез, —
Взвыли избы, поля
Над отцом-головой,
Вздрогнул гневом
На Волге утес.
Говорят, будто Русь
В этот час вековой
Затаила
Сиротскую месть,
Чтобы после, когда
Грянет день боевой,
Эту месть
На врагов перенесть.
Так —
По грязным
Ухабам,
На посмешище жабам,
По московской — ямской,
По дороге лесной
Да звериной
Войска
Повезли
Атамана весной —
Перелетной весной —
До Москвы
Топориной.
Степи, долины,
Трава и цветы —
Весенних надежд
Разлились океаном.
А он, кто делами,
Как солнце, светил,
Он и в клетке
Сидел атаманом.

КАЗНЬ СТЕПАНА

И вот —
В день июньский
Да солнечно-ясный
На площади Красной
Царской Москвы —
Эшафот.
Место Лобное пусто.
Возле —
бояре,
стрельцы
и народ.
Густо.
Люди да люди —
реки людские
Стеклись в человечий поток.
Волнуются груди,
Как волны морские,
Смотрят глаза на восток:
Это оттуда
На грязной телеге
Пыльные кони везут
Атамана Степана
На помост кровавый,
Везут
На палаческий суд —
На расправу.
Гул.
Стон.
Вой.
Рев.
Смерть замыкала кольцо.
Жуть.
Страх.
Боль.
Кровь.
Блестели секиры стрельцов.
Все бились плечами,
Кричали грачами:
«Навеки с холопами будь!»
Не славой-речами,
А слезы ручьями
Текли на чернеющий путь.
Ближе телега.
Каждый калека,
Каждый боярский холоп,