прикреплена к стене эта лестница.
Все еще согнувшись, она приблизилась к краю и встала на коленки. Камешки, как крохотные лезвия, жалили ее кожу. Она опустила лицо и, протянув руку через невысокую стенку парапета, попыталась нащупать лестницу. Ничего. Передвигаясь на коленях, продолжая искать лестницу на ощупь, она сглатывала подступавшую к горлу тошноту. Ее догнал звук из бамбуковых зарослей. Она была уже за пределами бамбукового круга, и его хохот перешел в вой.
Она шарила и шарила, водя рукой по грубой кирпичной кладке и старой крошащейся штукатурке.
Кончики ее пальцев наконец коснулись шершавого металла… Одна вертикальная стойка, а вот и другая. Между ними ступенька. Распрямив руку, она смогла дотянуться до второй ступеньки.
Она нашла спасение.
До тротуара – пять этажей. Перис согнулась и перебросила руку через парапет. Она пыталась вдохнуть, пока не заболели ребра.
Цепляясь рукой за стену, Перис подтянула себя к краю. Тяжело дыша – совсем как в тот далекий день в детстве, – она перевалилась через парапет и спустила ногу на ступеньку.
Воздух, попавший ей в рот, оцарапал горло, а дальше не пошел. Ей отчаянно хотелось оставаться по другую сторону парапета.
Ночь бурлила. Со всех сторон раздавался писк и скрип. Ветер свистел у нее в ушах, бамбук шелестел, требуя внимания. Стена царапала нежную внутреннюю поверхность ее бедер. Сейчас Перис лежала верхом на стене, но все никак не могла оторваться от стены и сесть. Она упадет.
Если даже она переберется на лестницу, невидимые когти оторвут ее и бросят в воздух, как нескладную красную птицу. Падение. Долгое падение перед завершающим, защищающим от всего ударом о тротуар. И красного станет еще больше. Озеро и река красного цвета.
Сухие спазмы прижали ее желудок к диафрагме. Рядом что-то рухнуло, рассыпавшись на кусочки. К какофонии, разрывавшей ее голову, прибавились чьи-то шаги – кто-то пробежал, постоял и опять побежал.
Он пришел, чтобы покончить с ней. Внизу ее ждал жесткий тротуар. А тут, всего в нескольких ярдах, ее ждал мучитель, вознамерившийся довести до конца то, что начал – перепугать ее до смерти.
Она услышала, как кто-то продирается сквозь заросли бамбука, но посмотреть не могла. Она закрыла голову руками, прижалась лицом к неумолимому камню и старалась ни о чем не думать.
– Вот ты где, – сказал мужской голос.
Перис закричала.
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ПЕРВАЯ
– Вот ты где, – это звучало совершенно бессмысленно. Перис кричала и не могла остановиться. Тобиас колебался; он хотел схватить ее и бежать, и боялся, что если он шевельнется, Перис соскользнет со стены.
– Перис, – сказал он нежно, делая один шаг к ней. – Все в порядке. Не шевелись. Пожалуйста, не шевелись.
Она захлебывалась криком.
Господи, зачем она хотела слезть со стены? Или спрыгнуть?
Еще один шаг, и еще, и он уже почти может дотянуться до нее.
– Т-с-с, – сказал он. – Тихо, Перис. Все будет хорошо. Просто замечательно.
Следующим звуком, который он услышал, было всхлипывание. Она плакала навзрыд.
Тобиас добрался до нее!
Он обхватил ее за талию и приподнял. Сначала она отбивалась, пиная его ногой, крепко вцепившись в парапет, но он оторвал ее, толкнул в безопасное место, прижал к своей груди.
Перис подняла сжатые кулаки. Он схватил ее за запястья и встряхнул.
– Дурочка! Маленькая дурочка, – он встряхнул ее несколько раз, пока голова у нее не откинулась назад. Ее прическа разметалась, волосы висели детскими кудряшками. – Какого черта ты там делала?
Ее взгляд блуждал, зубы стучали. Тобиасу захотелось ударить ее.
– Почему? – закричал он. – Почему ты хотела это сделать? Нет ничего непоправимого, все можно исправить.
Вдруг, словно кто-то ткнул ее под коленки, Перис начала падать.
Тобиаса охватила ярость. Он подхватил Перис, взял ее на руки, понес, пролез опять через бамбук, быстрым шагом направился внутрь дома, на тот этаж, где была ее спальня.
Ему пришлось смахнуть на пол пакет из коричневой бумаги, чтобы уложить ее на кровать и самому сесть рядом. Склонившись над ней, Тобиас крепко сжимал ее руки.
Перис, открыв рот, смотрела на него, нет, – сквозь него.
– Проклятье, – в ярости он надавил на ее руки. – Ради Бога, скажи мне, с чего… Почему ты решила прыгнуть с крыши?
Она издала какой-то тихий звук.
– Черт возьми! Я… О Боже мой, Перис, – непривычное ощущение – слезы в глазах – мешало ему говорить. – Что там у тебя, скажи мне. Я помогу тебе. Ты слышишь меня? – он снова потряс ее. – Ты меня слышишь?
– Я не решила, – сказала она шепотом.
– Чего не решила?
– Прыгать. Я хотела слезть.
– Ты в себе? – Он опять кричал.
– Пожарная лестница, – горло дрогнуло, она поморщилась. – Я нашла пожарную лестницу. Но я не могла… Не могла.
– Я видел тебя, – сказал Тобиас. – Ты уже наполовину свесилась с проклятого парапета. Пять или шесть этажей. Еще пара дюймов – и ты бы разбилась. – Он с трудом вдохнул.
– Я поднялась, чтобы закрыть дверь, а она захлопнулась, пока я была на крыше, и я услышала чьи-то шаги вниз по лестнице. Он запер меня. Наверное, он ждал, пока я приду, чтобы запереть меня здесь. Я решила, что пожарная лестница – единственный способ спуститься с крыши. – Она начала беззвучно плакать. – Но я… я не смогла заставить себя это сделать. Тобиас, я пыталась, но не могла поставить ногу на ступеньку.
В его крови по-прежнему бушевал адреналин.
– Дверь на крышу была не заперта. А также дверь в квартиру, да и входная тоже.
Перис задрожала.
– Войдя, я заперла за собой все двери. И накинула цепочку на дверь квартиры. А дверь на крышу была закрыта за мной.
Тобиас спрятал лицо в подушку рядом с ее лицом.
– Я думал, ты собралась прыгнуть.
– Я боюсь высоты. Там поставлен бамбук, специально, чтобы не был виден край. Мне сразу становится плохо. Все плывет перед глазами. Я думала, я умру.
– Убью ублюдка, – Тобиас должен найти его и остановить – навсегда. – Ты моя. Слышишь? Моя. Я не позволяю, чтобы с моими людьми что-нибудь случалось.
Он лежал, касаясь ее. Его тело отреагировало на страх, гнев и желание. Он нуждался в ней. Нуждался сейчас. Они оба живые, оба нужны друг другу.
Перис высвободила руку и запустила пальцы в волосы Тобиаса. Прижала его голову к своей шее. Он увидел, как поднимается и опускается ее грудь и впервые заметил, что ее красное платье помято и разорвано.
Он завел ее руки над головой и сел верхом ей на бедра. Его удивил собственный порыв, но подавлять его он не хотел. Наклонившись, он поцеловал ее, потерся лицом о ее лицо, языком раздвинул ее губы и
