– Я врач, может потребоваться моя помощь, – произнес он сдавленным голосом первое, что пришло на ум.
– Не волнуйтесь, там уже есть врачи.
– А кто там в лодке? – Роше едва шевелил пересохшими губами.
– Не знаем, сэр.
– Наверняка кто-то из местных, я могу помочь с опознанием.
Офицеры молчали и в упор смотрели на Роше.
– Скорее всего, – нехотя произнес наконец один из них. – Ждите здесь, сэр. Мы позовем вас, если понадобитесь.
– Хорошо, – со вздохом согласился Роше. Преступая с ноги на ногу, он сунул руки в карманы и опустил голову. Этим ребятам бесполезно объяснять, что дело касается его лично.
– Роше!
Вверх по холму к нему бежала Уазо. Длинная юбка развевалась по ветру, волосы спутались, глаза горели и казались совершенно безумными.
Она споткнулась, и Роше едва успел подхватить ее под руку.
Отстранив его, она посмотрела на реку.
– Я опоздала, – сокрушенно произнесла она, увидев пирогу, – надо было догадаться раньше. А я только утром позвонила Спайку. Только он не ответил на один мой вопрос. Кто это? Кто на этот раз?
Уазо вцепилась пальцами в рукав его рубашки.
– Блю похитили. Вчера ночью, из ресторана. Ты ушла раньше.
Уазо прижала руку к груди:
– Я не могла остаться до конца. Чувствовала, должно что-то случиться, и поехала домой, чтобы… подумать.
– Нам остается только ждать. – Роше опустил голову. Как он может бездействовать? Внутри все похолодело от одной только мысли, что могло произойти с Блю.
Со стороны реки доносились четкие команды. Все действовали быстро и слаженно. Вскоре пирога была на берегу.
Роше рывком оттолкнул агентов и бросился к реке. За спиной раздались крики, привлекшие внимание полицейских.
– Я врач! – кричал он и как сумасшедший несся к лодке. – Я Роше Сэведж! Я знаю почти всех в этом городе. Я могу помочь!
Его остановил человек из оцепления.
– Подождите здесь, пожалуйста, но не уходите далеко, вдруг понадобитесь.
Он был вежлив, но разве это меняет дело? Дальше его не пропустят.
С трудом глотая ртом воздух, Роше заходил взад-вперед, не отрывая взгляд от берега.
Время от времени звучали приказы: «Внимательно смотреть под ноги!», «Ничего не трогать!», «Записать в протокол осмотра!».
Мужчина, остановивший Роше, побежал к пироге. Роше осторожно подкрался почти к самому берегу, стараясь остаться незамеченным. Руки и ноги плохо его слушались, кровь прилила к голове, и казалось, она сейчас лопнет.
К брезенту потянулась рука в перчатке и приподняла один край. Криминалист повернулся ко всем и затем сорвал ткань.
Роше увидел тело женщины, но не мог разглядеть лицо.
Внимание остальных было приковано к лодке.
– Мама мия! – прошептала Уазо. – Никогда не мечтала ошибиться так, как сейчас.
Роше сделал шаг и отстранил женщину, мешавшую ему разглядеть лицо жертвы. В следующую секунду его словно пронзил удар тока.
– Чертов сукин сын! – воскликнул один из полицейских. – Чего он добивается?
Роше опустил глаза и заставил себя посмотреть на дно пироги. Женщина, безусловно, была мертва. Из дырки в голове струилась кровь. Темные длинные волосы прилипли к лицу. Роше с облегчением заметил, что она была брюнетка, а не светловолосая, как Блю.
– Святые угодники! – воскликнула Уазо. – Это же Мэри Пинни!
Глава 40
Блю вскрикнула, засучила ногами и с трудом разомкнула веки.
В глаза ударил приглушенный дневной свет. Блю поежилась, стараясь отделаться от мысли о мерзких птицах, больших и черных, похожих на воронов.
Откуда-то доносилось чириканье, но оно было похоже не на страшное карканье, а на веселую утреннюю песенку. Раньше она так восторгалась этими переливами. Становилось жарче, значит, начинается новый день. Сегодня ее должны найти, она чувствует.
Почему преступник поступил с ней именно так? Блю затошнило.
Кому так необходимо остановить строительство новой школы?
Блю часто заморгала, стараясь убрать мешавшую пыль.
Она вспомнила, что ей рассказала Мэдж о Роше и как она не хотела ехать к Кейт Гарпер. Именно в тот день Кейт высказала свое мнение о строительстве новой школы. Она говорила о пожаре и детях, сгоревших заживо.
Странно, что никто из жителей города никогда не упоминал об этом, а ведь старшее поколение должно было помнить. Или им было так больно об этом вспоминать? Ведь горе, должно быть, коснулось многих семей.
Блю вновь почувствовала приступ тошноты и едва не поперхнулась.
Многие могли возражать против строительства на том же месте, где произошла такая страшная трагедия. Это вполне объяснимо. Но что это были за люди? Где они? Прежде всего, надо было поговорить именно с ними. Возможно, удалось бы получить ответы на многие вопросы, в том числе и выяснить, кому было выгодно убийство Джима Захари.
Скорее всего, кто-то из них делился своей болью со священником, рассказывал о погибшем ребенке. Расследование могло пойти совсем по другому пути. В ком-то потеря близкого человека могла зародить страшную идею мести.
Теперь ей все стало ясно.
Уже поздно. Джим мертв. Смерть детей спустя годы обернулась еще одной трагедией.
– Блю!
Она вытянулась и насторожилась.
– Блю!
Второй голос был не похож на первый. Ее ищут! Она замотала головой, пытаясь освободиться от тряпки, закрывавшей рот. Она уже неоднократно пыталась перекусить ткань, но она была слишком плотной, и Блю лишь захлебывалась слюной.
– Блю Лаво, вы меня слышите?
Голоса удалялись, ей уже не было слышно, о чем они говорят. Блю попыталась завизжать, но у нее не получилось издать хоть какой-нибудь звук.
Преступник снял с нее наручники, но она все равно не могла пошевелить руками, крепко примотанными к туловищу.
– Блю! Где вы?!
Крик застрял у нее в горле. До нее донеслись еще несколько голосов. Люди перекликались между собой, они искали ее. Они ее найдут.
