Плечо было и впрямь разорвано в клочья, но он взялся его починить.
— Очень удачно, — говорит, — оч-чень удачно, принимая во внимание силу удара, что он пришелся под углом. Если бы это был человек, владеющий мачете, — хотя бы фермер, — полагаю, руку бы вы потеряли. Да и в этом случае вам понадобится амбулаторное лечение, если шрам не зарубцуется.
— Повезло мне, Док.
— Ну да, примерно. Другая рука менее проблематична, поскольку удар пришелся вскользь. Дюжины стежков, думаю, должно хватить. Потом займемся вашими синяками-ссадинами. Думаю, что и отдохнуть бы вам не помешало, отойти от шока. На ночь останетесь у меня, а после, я думаю, стоит позвонить в полицию.
Ну вот, а я уже начал надеяться.
— Ох, нет, Док.
— Ох нет что?
— Ох, нет, Док, только не в полицию. Не люблю я их, Док. Ни к чему хорошему это не приведет.
— Хм.
— И я хочу сам с ними разобраться — там, дома. Я на них найду управу.
— Вы имеете в виду английскую полицию? Но они не смогут применить никаких мер воздействия за деяния, совершенные в другой стране, если только прежде не была привлечена местная полиция.
— Нет, док, я больше надеюсь на неофициальные методы воздействия. Набить Мики Казинсу морду, вроде того. Неохота, чтоб они знали, что мы куда-то заявили, а то они будут настороже, понимаете, Док?
— Хм.
— А если они залягут на дно, мы тогда так ничего и не узнаем, верно?
— Я подумаю об этом, Ники, и поступлю так, как велит мне мой долг. А теперь отдыхайте.
Ну вот, он заштопал меня с головы до пят, обмотал бинтами, дал мне чаю с травами — из тех, которыми лечат все болячки, от головной боли до проказы, — и пошел вставлять ямайцам послеобеденные булавки. Его миссис провела меня в комнату, и я уснул еще прежде, чем рухнул на кровать. Я отрубился.
Когда я проснулся, рядом стояла Джейн и глазела на меня.
— Ущипните меня, это Джейн, или я сплю, — сонно промычал я, — господи, как же больно, рехнуться можно. Бог мой, да какая ж ты все-таки раскрасавица-девчонка, Джейн.
— Ох, Ники, — говорит она, — бедный ты мой мальчик.
Вот что охота услышать каждому парню, мне такого уже лет двадцать никто не говорил.
— Скажи еще раз, — прошу.
— Нет, хватит, боюсь тебя избаловать. Поспи еще, а потом расскажешь, что с тобой приключилось.
И я заснул. Я спал, и мне снилось, что я падаю с горы крови. Мне снилось, что из меня режет ремни колибри с лезвием вместо клюва. И что я улепетываю через озеро кофе, а за мной гонится мой участковый с гарпуном и ордером на арест. Мне снилось, что они жрут мои плечи с ямсом и бананами, и поливают их соусом чили. Тут я снова проснулся. В комнате было темно.
Рядом стоял доктор.
— Ну что, Ники, как дела? — спросил он. — Может, хочешь еще чаю с травами?
— Ох нет, Док, не надо! — я решил, что это из-за ихнего чая мне снилась такая жуть. — Я в порядке, Док, честно, просто дайте мне еще поспать, я в порядке, спасибо, честно.
И я проспал до утра. Никаких кошмаров и в помине не было, вот только в шесть часов петухи закукарекали, и собаки залаяли, как всегда. Шесть часов. Значит, проспал я пятнадцать. И Джейн уже больше не говорила, что я ее бедный мальчик.
Глава одиннадцатая
Пришел Док Фрэнсис и раздернул занавески.
— Доброе утро, Ники, — говорит, — сейчас суббота, восемь утра. Как ты себя чувствуешь?
В комнате было прохладно: работал кондиционер. Если не считать того, что все у меня — от макушки до пяток — дико болело, я чувствовал себя на миллион баксов. Я был в Голливуде. Мне приносили свежевыжатый апельсиновый сок, точь-в-точь как а кино.
— Док, — говорю ему, — мне кажется, вы сам господь бог.
— Да нет, я не господь, хотя в чем-то мы с ним похожи. Ну как думаешь, можешь ты подняться?
— Попробую.
Я попытался приподняться, но тут же с криком повалился обратно.
— Дайте пять, Док, — говорю, — думаю, дело пойдет.
Я попробовал снова и теперь уже так не кричал. Вытянул ноги из-под одеяла — гляжу: одежду-то они с меня сняли. Ну, ладно. Потом гляжу: везде пятна крови, по всему телу. Черт, да и по всем простыням. «О черт», — говорю. И кусочки грязи, и какие-то веточки, а может, и ящерицы, и змеи тут же; нет, змей на Ямайке отродясь не бывало.
— Может, хочешь в ванную?
— Нет проблем. Не беспокойтесь, Док. Вот только не хотелось бы засорять вам канализацию.
— Ванная рядом. Вот полотенце. Я положил там бритву, если, конечно, ты сумешь побриться. Только не намочи плечи, слышишь меня? Маленькие порезы и царапины значения не имеют. Можешь перед выходом из ванной смазать их антисептиком.
Даже мамаша никогда не давала мне бритву. Говорила, сам покупай.
— Я справлюсь, Док, я теперь в порядке, — тут я снова заорал.
— Когда сможешь, приходи к нам в столовую, мы сегодня завтракаем поздно.
Поздно означало в восемь утра, когда в постели валяются одни только туристы. Он ушел.
Про ванну даже рассказывать неохота. Когда я в нее залез, то вообще думал, что оттуда не выберусь. Но все-таки выбрался. Герой, да и только. Помазался антисептиком — так, что даже кожа сияла. Весь в смазке, прямо как презерватив.
Побриться получилось только с одного боку. Почистил зубы, заодно выковырял оттуда муравьев. Причесал волосы — словно дерево потряс.
Потом пошел вниз, в одежде, что они для меня положили. Только развеселая рубашка и шорты, прямо как долбаный янки.
— Всем привет, — говорю.
Они прямо отпали. Только Джейн эта так и прыснула, а те двое хихикают потихоньку. Почувствовал себя этаким боснийским беженцем на выходе из благотворительной лавки.
— Садитесь, пожалуйста, — говорит миссис Док, — насколько я помню, мы с вами должным образом друг другу не представились. Меня зовут Катрина. Прошу вас, чувствуйте себя как дома, не стесняйтесь.
— Я будто в кино попал, — говорю, — апельсиновый сок, кондиционер и люди друг другу представляются. Простите, что не пожимаю вашу руку, миссис, этого я пока не могу.
Уселся кое-как, чувствую себя круглым идиотом; потом, правда, стало немного полегче: Джейн стала хихикать и подзуживать, мол, посмотрите, в каком он состоянии, и они все тоже стали хихикать и шлепать ладонями по столу, и я тоже вслед за ними, вот только это было больно.
Выпил сок. Есть вообще ничего не мог, едва кусок блина холодного осилил.
— После завтрака я еще раз осмотрю твои раны, — говорит Док, — поешь, что можешь, а потом, я думаю, будет неплохо, если ты расскажешь нам о том, что навлекло на тебя приключившуюся с тобой беду.
И я рассказал им. Все, что знал. Даже о том, как сидел в одной камере с этим Слипом.
