— Элвис и Полетта, — говорю.
— А?
— Ты, Элвис, самый крутой чувак в округе, — говорю.
— Ну так, — говорит. У Элвиса — и фильтры в полциферблата, и треники с искрой, и «бумер» еще на ходу, и пояс по карате — малый девкам смерть, короче.
— А ты, Полетта, умеешь быстро бегать, — говорю.
— Стараюсь, — говорит.
— Сумеете оторваться ненадолго? Элвис — от девочек, Полета — от беготни за Англию?
— Ну, если только в интервалах между тренировками, — отвечает Полетта. Она у нас профи — бросила работу, когда чего-то там победила в Швейцарии или где, и наварила по-крупному.
— Элвис?
— Проблема. Для меня ведь тоже тренироваться важно.
— Заметано. Знаете, где у этого хмыря берлога?
— Вроде где-то в лесу, — отвечает Элвис. В лесу он тоже бывает, время от времени.
— Так. А знаете, где у него контора?
— Это все знают.
— Верно. Вы двое, значит, теперь наши глаза и уши. Следите, с кем он встречается, куда ходит, когда уходит-приходит, что у него на обед, ясно?
— А какая на хрен разница, чего у него на обед? — встрял Джимми Фоли.
— Подробный доклад здесь в это же время через неделю.
— Я бы предпочла столовую в Виппс-Кроссе, — говорит Карен Мохаммед, — боюсь, что я, когда выпью, становлюсь несколько агрессивной.
Агрессивная она. Я дал себе волю — малость пошарил по ней мигалками сверху вниз и обратно. А может, если в мундире, оно еще круче? Только она была из ДУРа, а эти форму вообще не носят. Хотя, говорят, она у них дома в шкафу висит.
— А как насчет Армитеджа? — интересуюсь, чтоб на нее глядеть, а не на Ти-Ти этого.
Но он, конечно, встрял.
— Не знаю, с чего начать, — канючит, хотя сам уже начал, — но я в жизни не слыхал ничего подобного. Вы не сомневайтесь, парни, я вас правильно понимаю, только ничего подобного я отродясь не слыхал. — Схватился лапами за кочан и ну его трясти, — Вся эта ситуация заставляет усомниться буквально во всем.
— А ну возьми себя в руки, коппер, — говорит Дин.
— А ну возьми себя в руки, коппер, — говорит Джимми.
— А ну бери, мужик! — говорят Афтаб и Афзал.
— Хочешь за ним последить? — спрашиваю эту Карен. — А он не педик, часом?
— Понятия не имею, но, боюсь, это не слишком удачная мысль. Не уверена, знает ли он меня лично, но не сомневаюсь, что в лицо он меня узнает.
Узнает, как пить дать, узнает, я-то вас, легавых, за милю узнаю.
— Рамиз? — спрашиваю.
— Железно, братишка, железно.
Заметано — Рамиз и его друганы возьмут на себя Армитеджа.
Осталась одна Аннабель Хиггс.
— Джордж? — спрашиваю.
— Я?
Вот это гениально. Джордж приписан к судебной палате, к тому же график у него свободный, ходит, где ему вздумается. Может одним глазом клиентов своих пасти, а другим — Аннабель эту Хиггс. Он и не возражал. Без базара прошло. Зато Энди мой из Пробации чуть не обоссался, когда услышал, что за его боссом легавые слежку наладили, но возникать не стал.
Договорились — здесь же через неделю. Условились, как они мне будут сообщать о текущих делах. Типа в рамках подготовки к главной встрече, где мы окончательно примем наш гениальный план.
— Да, кстати, — прорезался Ти-Ти, похоже, малость протрезвел, — помните, что за всем этим стоят очень опасные и коварные люди, если, конечно, мы не ошибаемся в общем и целом. Если они почувствуют, что вы сели им на хвост, им это может не понравиться, они могут подумать, что вы с ними шутки шутить вздумали. Вспомните, как это было до сих пор. Одним словом, не расслабляйтесь, ребята.
Славные копы Джордж и Карен смущенно хрюкнули в свои кружки. Остальные похихикали. А Рамиз и сам догадывался, что его заштопанная рожа вряд ли кому-нибудь понравится.
Глава четырнадцатая
— Ты чувствуешь шейку, Ники? — спрашивает Норин.
— Чего?
— Шейку матки ты чувствуешь? Ты знаешь, где она?
— Понятия не имею, чего у тебя там, Норин. Вроде все то же самое, что обычно бывает.
— Я не про то, что бывало у твоих предыдущих подружек. Ты должен почувствовать у меня шейку матки, убедиться, что все на месте.
— А она у тебя на месте?
— Не придуривайся, Ники, ну конечно, она у меня на месте. Но ты должен убедиться, что колпачок на месте. Если да, то ты сможешь почувствовать шейку матки.
— Вот оно что.
— Ну так как, чувствуешь?
Я попытался.
— А какая она, а, Норин?
— Господи, дай мне терпения, — говорит она, — нет, на мужчин нельзя полагаться. Может, тебе нарисовать, а? Ну-ка, выходи на минутку, дай я сама почувствую.
Оттолкнула меня и сама быстренько с этим делом управилась.
— Да, — говорит, — вроде все на месте. Ну, что, Ники, хватит тянуть, негоже девушке ждать, — хихикает.
Рехнуться можно. Когда она в первый раз сказала, что у нее есть колпачок для секса, я подумал, что она имеет в виду какой-то клоунский колпак. Потом, когда она ушла «подготовиться» в ванную, я подумал, что она имеет в виду шапочку для душа. Странно, конечно, но я слыхал, некоторые парни никогда не снимают носки, так что она может быть в чем ее душа пожелает. Потом объяснила, что колпачок-то у нее внутри. Клоунский, конечно, туда не влез бы.
Уж сколько лет я эту Норин окучивал. А произошло все так, будто только ее это интерес.
Подсунула мне под дверь записку: «
И вот в субботу, ровно в девять вечера, пришла и забарабанила в дверь. Не поскреблась тихонько, как обычные девчонки.
Я спустился и ей открыл.
— Охренеть, Норин, какая красивая бутылка «Бакарди». Да и сама ты, если подумать, ничего.
— Ну-ка шагом марш, топай в квартиру и не нервируй меня, не то я тебе мозги вышибу, — говорит. — Если, конечно, они у тебя есть, мозги.
Поднялись в квартиру.
— Норин, — говорю, — надеюсь, ты еще не ела?
— Вообще-то нет, подумала, может, мы пиццу закажем. Как думаешь?
— Я состряпал нам чего пожевать.
— Правда? Так ты, может, слышал о том, что за девушкой надо ухаживать?
— Приходится, — говорю, — иначе они стервенеют. Отдавай девушке зарплату, пусти ее за
