— Знаю, знаю. Мужчина — последнее, что тебе нужно, а мне надо заниматься собственными проблемами. Но ты же знаешь, что я неспособен к подобным глупостям и никогда не мог этого делать. Кроме того, моя главная проблема — это ты. Разве моя дочь еще этого не поняла? Я хочу, чтобы ты была счастлива.
— Я и так счастлива.
— Э, нет, ты просто не несчастлива, — мягко поправил ее отец, потрепав по плечу. — В этом-то вся разница, и когда-нибудь найдется человек, который покажет тебе ее.
Вглядываясь в него в темноте, она тихо спросила:
— И ты думаешь, Фред, как раз такой человек? Блеснув зубами в ночи, он пожал плечами.
— Понятия не имею. И меня это мало касается. Тебе нужен мужчина. И мне очень не хотелось бы, чтобы какой-то подонок из твоего далекого прошлого застил тебе глаза и не давал видеть то, что находится прямо перед носом.
Довольный тем, что поставил вопрос прямо, он взъерошил ей волосы и поднялся с качелей.
— Ладно, для одного вечера проповедей хватит. Пожалуй, пора и спать. Спокойной ночи, дорогая.
— Ты так рано собираешься спать?
— Да, — усмехнулся он. — Когда становишься старым, тебя тянет поспать, особенно если ложишься с петухами и с ними же встаешь. Увидимся утром, радость моя.
— Поспи подольше! — крикнула она ему вслед. Отец кивнул в знак согласия, но Дора знала, что у него ничего из этого не получится. Он был фермером и всю жизнь вставал так, как положено фермерам. И не стоит ждать, что Дэн Стивенс изменит своим привычкам только потому, что постарел.
И куда уходит время? — спросила она себя, опять толкнув качели. Дора ничего не сказала отцу о своем разговоре с врачом и плохо пока что представляла, как преподнести ему этот сюрприз. Ей самой было трудно осознать, что он стал стариком, а с его, Дэна Стивенса, точки зрения, он был крепок, в здравом уме и твердой памяти, как и в то время, когда она только появилась на свет. И ему не доставит радости, если кто-нибудь заявит, что это вовсе не так. Господи, что же делать?
Глава пятая
Дора не собиралась намеренно вводить отца в заблуждение, но так уж получилось, что, когда следующим утром для предварительного разговора на ферму явилась Джесси Хексли, он был в городе, отправившись туда за кормом для скота. Теперь ее грызла совесть, хотя она и пыталась убедить себя, что так даже лучше — не придется расстраивать его раньше времени, пока они с миссис Хексли не придут к какому-нибудь соглашению. А чтобы достичь его, этой женщине придется согласиться на унизительно низкую зарплату, на что она, по всей видимости, не пойдет. С какой стати? В любом другом месте за такую работу платят гораздо больше.
Уже приготовившись к отказу, Дора попыталась уверить себя, что на худой конец найдет кого-нибудь вместо миссис Хексли. Но уже через пять минут после того, как она познакомилась с этой пожилой женщиной, она стала ломать голову, как бы найти денег, чтобы нанять именно ее. Для такой работы та подходила как нельзя лучше.
Крупная, сухопарая, ничуть не заботившаяся о своей фигуре вдова, живущая одна и уставшая от одиночества, она говорила, что думала, и ждала того же от других. Джесси Хексли считала, что одному Господу известно, сколько жизни отведено человеку на земле, и у него просто не может быть времени на пустопорожнюю болтовню. Она была грубовата, резка и не терпела чепухи. И ей хватило одного взгляда на Бетси, игравшую во дворе, чтобы растаять как сахар.
— Ах уж эти дети, — сказала миссис Хексли, глядя на забавы девочки, и от улыбки на ее лице резче обозначились морщинки. — Разве это не самая ужасная вещь на свете? Могу поспорить, что она невероятная сластена. Я приготовлю ей мои особые шоколадные пирожные с орехами. Я еще не встречала ребенка, которому они не нравились бы.
Так, значит, она уже планирует, как приняться за работу. Дора попыталась не дать ее мечтам взлететь слишком высоко. Они еще пока не обсудили вопрос с зарплатой.
— Миссис Хексли, что касается работы…
— Зови меня Джесси, милочка, — прервала она Дору. — Я не тот человек, который придерживается формальностей. И никогда не могла понять, как это люди, живущие под одной крышей и сидящие за одним столом, могут называть друг друга не по имени. Не знаю, как ты, но для меня это чересчур старомодно.
— Я абсолютно с вами согласна, — быстро ответила Дора. — Так вот, насчет работы, Джесси…
— У вас есть какие-то семейные блюда, которые вы предпочитаете видеть на столе? — опять оборвала ее миссис Хексли. — Я готовлю уже сто лет и теперь могу приготовить все, что угодно, — просто дай мне рецепт. А если есть что-нибудь, чего вы не любите, тоже скажи мне, и этого никогда не будет на столе.
Дора невольно улыбнулась — удержаться было невозможно.
— Все не так просто, Джесси. Я не сомневаюсь, что вы превосходный повар. Иначе доктор Грубер вас не порекомендовал бы. Я не уверена в другом — смогу ли в достаточной степени оплатить все ваши достоинства. С моими занятиями в медицинской школе и при наличии Бетси, растущей как на дрожжах и нуждающейся в новой паре обуви чуть ли не каждую неделю, денег вечно не хватает…
— Я разве говорила, что требую каких-то денег? Дора окончательно смутилась.
— Большинство людей, нанимающихся на работу, ждут, что им будут платить.
— Но это не обязательно должны быть деньги, — подчеркнула Джесси. — Мне лично они не нужны. Мой муж оставил больше, чем я смогу потратить за всю оставшуюся жизнь, а, кроме себя, мне их тратить не на кого. У нас не было детей, так что я осталась абсолютно одна и уже устала готовить только для себя и бродить в одиночестве по старому дому, который слишком велик для одного человека. Мне нужно опять быть среди людей, и, насколько я поняла доктора Грубера, вы тоже нуждаетесь во мне. И незачем затуманивать это вопросом о деньгах.
— Но вы же должны получать какую-то компенсацию, — попробовала спорить Дора. — Готовить и убирать — это нелегкая работа, я знаю по себе, и будет странно, если я не буду вам ничего платить.
— Дорогуша, если бы ты прожила одна столько, сколько пришлось мне, ты бы знала, что есть вещи, которые ценятся дороже денег… К примеру, чтобы кто-нибудь говорил тебе каждый день «Доброе утро!», чтобы было, для кого готовить и убираться в доме, словом, чувствовать себя полезной. Поверь мне, если ты дашь мне какую-нибудь комнату, чтобы спать, и стол, на котором можно готовить, и будешь считать меня членом семьи, я буду счастлива до глубины души.
Дора почувствовала, как у нее от сострадания дрогнуло сердце.
— Думаю, что мы могли бы выработать и лучшие условия нашей сделки, — сказала она грустно, — но если таковы ваши условия, я согласна. Добро пожаловать в наш дом, Джесси.
Та улыбнулась, явно довольная.
— Я приступлю прямо сегодня, прежде чем ты успеешь передумать.
— О, я совсем не собираюсь передумывать, — заверила ее Дора улыбаясь. — Но передумать можете вы, когда познакомитесь с моим отцом. Я ему ничего об этом не говорила, и у меня такое чувство, что он не очень обрадуется, что я пригласила вас за его спиной.
— Оставь это мне, — с полной уверенностью заявила Джесси. — Как только он попробует мои домашние бисквиты и яблочный пирог, я заставлю его есть с руки.
Не успев поставить свои вещи в одной из гостевых комнат на первом этаже, старушка занялась ланчем.
Дора пошла разыскивать Нормана и обнаружила его ремонтирующим карниз, который грозил рухнуть. Уперев руки в бока, она с раздражением посмотрела на него.
— Черт побери, Фред, если ты не перестанешь играть в домашнего мастера, я вышвырну тебя отсюда. Ты здесь всего лишь для того, чтобы съесть несколько домашних обедов, а вовсе не для работы. Ты
