Мгновенно, будто кто-то вдруг повернул выключатель, воздух в кемпере стал обжигающим, пронизанным волшебным лучистым светом. Глядя на нее сверху вниз ставшими темными, как ночь синими глазами, он, не переставая гладил ее медленными, осторожными, опьяняющими движениями, а Дора только стонала, вся дрожа.
Слишком долго, ошеломленно подумала она. Так долго ни один мужчина не держал ее в своих объятиях, не любил ее. Годы, целую жизнь.
Чувствуя, как его пронзает непреодолимое желание, Фред старался держать себя в руках, но сдерживаться и не спешить оказалось непросто. У него возникло ощущение, что он желал ее всю жизнь, и страстно хотел взять ее грубо, горячо и не отпускать, пока они оба не ослабнут от удовольствия и не смогут пошевелиться. Но это была Дора, строго напоминало ему его сознание, женщина, с которой так подло обошелся отец Бетси, что она не разрешала с тех пор ни одному мужчине даже прикасаться к ней.
До сегодняшней ночи.
Его захлестывали чувственные желания, но он пообещал себе, что сделает все возможное и невозможное, чтобы ей было хорошо. Но она оказалась так сладка, так отвечала на каждую его ласку, что Фред чувствовал себя готовым взорваться мальчишкой, расположившимся на заднем сиденье автомобиля со своей первой в жизни женщиной. Дора заставляла его хотеть ее до боли!
Кожа этой женщины под его руками, под его губами была мягка, как шелк, а языком он чувствовал, как горячо и дико бьется жилка у нее на шее. Потом он взял в руку ее грудь и медленно провел большим пальцем по чувствительному соску, и она опять ахнула с его именем на устах.
Этого было достаточно, чтобы почти окончательно свести его с ума. Но не сейчас, подумал Фред, пытаясь глубоко вдохнуть через стиснутые зубы и успокоиться. Они еще только начали, и он хотел доставить ей как можно больше удовольствия. Стараясь не обращать внимания на толчками бьющееся желание, заставлявшее его спешить, Фред двинулся ниже. Как бы читая ее мысли и зная все ее сокровенные желания, он касался именно тех мест, где ей хотелось, чтобы он коснулся, и каждое поглаживание его длинных, уверенных пальцев вызывало у нее невыразимое ощущение.
И вдруг, когда она уже думала, что больше не сможет этого вынести, Фред прошелся языком по впадине ее живота, по бедрам и приник открытым ртом к нежной, влажной коже ее лона. Когда же он продолжил поцелуи в этом самом горячем, потаенном месте, Дора вскрикнула и изогнулась дугой, крепко сжав руками его плечи.
— О, Фред!
— Я знаю, дорогая, — прошептал Норман, начиная двигаться опять вверх по ее телу. — Я знаю, Я уже здесь.
Он провел больше ночей, чем мог вспомнить, мечтая именно об этих секундах, но даже в самых смелых мыслях ничуть не был близок к реальности. С того первого раза, когда поцеловал ее, Фред знал, что она будет подобна пламени в его руках, когда они наконец займутся любовью. Но он никогда не мог предположить, что Дора заставит его буквально трепетать.
Глаза ему заливал пот, Фред из последних сил сдерживал себя, а ее руки бродили по всему его телу, ее рот нашел его, когда он мягко откинулся на спину, и его била сильнейшая дрожь.
Воздух со свистом вырывался из его легких, когда Фред ощутил ее дразнящий поцелуй в том месте, где сходятся его бедра.
Почувствовав, что больше не выдержит, он притянул ее к своему лицу для жгучего поцелуя, потом подмял под себя, дыша так же тяжело и быстро, как и она, и нашел себе место между ее ног.
Снаружи с грохотом артиллерийского залпа взорвался последний из фейерверков. С каждым громоподобным взрывом красные, белые и голубые звезды расцветали в ночном небе. Но все это не выдерживало никакого сравнения с тем огненным салютом, что взорвался внутри Доры, когда Фред наконец-то вошел в нее. Изо всех сил прижавшись к нему, двигая бедрами в такт его движениям, Дора почувствовала, как слезы наполнили ее глаза. Потом Фред начал двигаться в ней все быстрее и быстрее, проникая все глубже и глубже, и ни у кого из них не было абсолютно уже никаких мыслей в голове, когда они подошли к последней черте и замерли в последнем порыве страсти.
Встав, как обычно, на рассвете следующим утром, Фред потихонечку прокрался мимо двери, ведущей в спальню Доры, страстно желая войти внутрь и разбудить ее медленным, влекущим поцелуем. Дать ей возможность вчера ночью уйти, чтобы присоединиться к продолжавшейся вечеринке, оказалось не так-то просто. Но они оба отсутствовали достаточно долго, и, если бы кому-то пришло в голову отправиться на их поиски, им было бы трудно объяснить, почему они любовались фейерверком из кемпера. Любому стало бы ясно, что эта пара наслаждалась, зажигая собственные свечи.
Так что они разошлись каждый своей дорогой, хотя Фред и надеялся, что ему удастся еще сегодня попозднее поймать ее и потанцевать с ней в амбаре. Но такого шанса ему не выпало. Бетси, засыпавшую на ходу, надо было отвести наверх и уложить в постель сразу, как начались танцы, и Дора так и не вернулась назад.
Тихо спускаясь по лестнице, он подумал, что она избегала его, потому что устала и, возможно, была не готова встретиться с ним снова лицом к лицу после произошедшей близости. Господи, Фред не мог дождаться момента, когда снова увидит ее, прижмет к себе. Казалось, что прошла уже целая вечность с тех пор, как он подарил ей последний, долгий поцелуй, перед тем как они ступили из кемпера в реальный мир.
Воскрешая в памяти тот момент, когда оставил ее одну, Фред вышел на улицу, намереваясь до начала жары заняться ремонтом ветряной мельницы, стоявшей на южном пастбище. Но, не успев спуститься по ступенькам заднего крыльца, он остановился как вкопанный. Дора, как выяснилось, уже давно вставшая, прицепляла фургон Ласточки к своему кемперу.
Она уезжала.
Эта мысль пронзила его как горящая стрела, попав прямо в сердце. Судорожно вздохнув, Фред мог только стоять и смотреть на нее, уговаривая себя, что чувства, обуявшие его, были никакой не болью, а просто гневом. Прошлой ночью он поклялся себе, что сделает все, чтобы теперь этот мир вращался только вокруг них. Фред знал, что у нее тоже возникло такое чувство… Он просто был уверен, что это так. Но, как выяснилось, для нее прошедшая ночь ничего не значила.
Преодолевая сильное желание схватить ее и встряхнуть с бешеной силой, Фред сунул руки в карманы джинсов, стараясь не дать охватить себя поднимавшейся в нем волне ярости.
— Значит, ты все-таки уезжаешь, — холодно сказал он. — Ты хоть собиралась предупредить меня или просто решила схватить Бетси под мышки и сбежать, даже не сказав «до свидания»?
Стоявшая к нему спиной Дора замерла. Руки у нее тряслись, когда она все-таки закончила прицеплять фургон, прежде чем повернуться к нему. Большую часть ночи ей пришлось провести без сна, готовя себя к неизбежному столкновению, которое, как было очевидно, обязательно произойдет, как только Фред поймет, что она все-таки уезжает. Дора думала, что готова к этому, но ничто не могло подготовить ее к той боли, которую она увидела в его глазах.
Вздрогнув, Дора проглотила комок в горле и сказала:
— Ты же знаешь, что я не уехала бы, не сказав никому ни слова.
— Я должен был это знать? — язвительно спросил он. — У меня такое чувство, что я вообще ничего о тебе не знаю.
— Не надо так говорить.
Ее удрученный тон резанул его прямо по сердцу, но потом взгляд опять упал на фургон, уже прицепленный и готовый к отъезду, и лицо его окаменело. Да, как эта женщина смеет вести себя, будто она пострадавшая сторона!
— Ты бежишь, — резким тоном обвинил ее Фред. — Бежишь из-за прошлой ночи.
Дора этого и не отрицала. Да и как она могла? Факты говорили сами за себя. Чувствуя, что глаза у нее наполняются слезами, Дора вздернула подбородок и не дрогнув встретила его взгляд.
— То, что произошло прошлой ночью, не должно было произойти. У меня есть ребенок, определенная ответственность, наше будущее, наконец, которое я не могу так просто поставить на карту. И я не хочу, чтобы ты или кто-либо другой заставил меня забыть об этом.
Мимолетный отсвет старой, но не забытой боли в ее глазах сказал ему, что она бежит совсем не от
