В конце концов, мы узнаем обо всем через десятые руки. Но так как он ни с кем из нас не говорит напрямую, мы обязаны делать вид, что ни о чем не догадываемся. Не имея возможности объединиться, каждый из нас самостоятельно начинает думать, как ему помочь. Никто не говорит: «Давайте поможем ему все вместе!» Так что мы действуем довольно медленно.
Помогать кому-то напрямую — не единственный путь. Ты должен принять непростое решение, как сделать это лучше всего. В том случае это было необходимо.
Можно ли быть успешным всегда? Никто не знает. Но когда мы сталкиваемся с этим, то не сидим, восклицая «ах, бедняга!». Это просто недостойно. Говорить «ах, бедняга» человеку, который сражается изо всех сил — это не проявление сочувствия. Так можно сказать лишь о том, кто уже дошел до предела, упал и не может продолжать бороться. Думаю, именно поэтому мы не зализываем друг другу раны, а действуем, несмотря ни на что.
Кто-то считает, что мы не можем называться семьей, потому что у каждого из нас свой бизнес. Но общее дело — не обязательное условие для этого. Важно то, что если что-то случится, мы можем рассчитывать на настоящее взаимопонимание, кроме того, мы можем здорово проводить время вместе. Однако без веры друг в друга у нас ничего не выйдет.
Каждый раз, когда кто-то из членов моей семьи оказывается в беде, я не сижу рядом с ним, вздыхая: «О, я так тебе сочувствую», а говорю: «Ты можешь это сделать!». Но чтобы так говорить, я должен сам стать более сильным.
Это здорово: жить, как будто у каждого из нас есть волшебный амулет.
Как если бы, попав в беду, ты мог просто достать из кармана амулет, способный защитить тебя.
Думаю, нужно жить именно так.
Глава 4.1. Первая любовь, первая девушка
Иногда я задумываюсь: может, я не должен писать про любовь? Конечно, любви в моей жизни было предостаточно.
Впервые я влюбился в детском саду. Мне было 6 лет…
Она была моей воспитательницей. Она была наполовину японка, очень красива и очень стильно одевалась. Когда она была рядом, я, почему-то, был очень счастлив.
Наверное, это была всего лишь «щенячья любовь», но для меня это было очень важное чувство.
Тогда, в 6 лет, я, конечно, толком не понимал, что значит «любовь». Но ведь это очень важное слово?
Когда у нас в детском саду заканчивались занятия и другие дети шли домой, я один оставался. Я хотел еще хоть немного побыть с воспитательницей. Это недолгое время я находился с ней рядом и любовался ее фигурой.
Однажды за ней пришел молодой человек. Когда она увидела его, ее лицо засияло. Когда она была со мной, ее лицо было совершенно другим. Я в первый раз увидел ее улыбку.
Она сказала мне заговорщицки:
— Это наш секрет, хорошо?
Она прижала палец к губам и казалась смущенной. Потом она и ее бой-френд бодрыми шагами вышли за дверь.
Я был совершенно подавлен.
Я понял, что я пока всего лишь ребенок. И еще я осознал, что она никогда не станет моей девушкой. Это было унизительно. В первый раз я захотел поскорее вырасти.
Впервые у меня появился кто-то, кого я мог назвать своей девушкой, когда мне было 10 лет. Ей было 13 или 14, значит, у нас была разница в возрасте 3–4 года. Она жила по соседству.
Из-за того, что в то время у меня был рост около 160 см, я был самым высоким в классе и, как мне казалось, выглядел взрослым.
Наши отношения не были простыми. Скорее — с приливами и отливами. Хотя мы ходили на свидания, это были, в основном, прогулки по окрестностям или по руслу высохшей реки. У нее была собака, и она брала ее с собой. Это добавляло нашим свиданиям несерьезности. Потому что мне было всего 10 лет.
Но все-таки мой первый поцелуй был не с ней. Это было в 6 лет. Из-за этого я немного повзрослел.
К отцу в гости приходил друг. Он приводил с собой девочку. Ей тоже было 6 лет.
Кажется, это случилось, когда мы с ней играли в прятки в подвале. Я помню все очень смутно, но в саду совершенно точно лежали бочки, подпертые камнем. Да, я уверен, там были бочки.
Я спрятался в них, и она нашла меня… Нет, наверное это она пряталась в бочках, а я нашел ее.
Мы оба были возбуждены. Когда я залез в бочку, почему мое сердце так забилось? В этом тесном пространстве я был втайне необыкновенно поражен ею.
Мы играли и решили попробовать залезть в бочку вдвоем. Там было темно и пахло металлом. Снаружи проникал свет. Если я поворачивался, я видел ее. Наши тела идеально помещались в бочке. Ее дыхание отзывалось эхом. Воздух вокруг нас был очень влажным.
Вдруг чувство, закипающее в моей груди, перелилось через край, я приблизил свое лицо к ее лицу и легонько коснулся ее губ.
Это было такое нежное ощущение, в первый раз я испытал такое странное чувство. Она ответила мне тем же. Поэтому я продолжал ее целовать.
Это были легкие поцелуи, но мое сердце бешено билось. Это был удивительный первый раз.
Конечно, я хотел увидеть ее снова, но мы больше никогда не встречались. Несмотря на это, я до сих пор не могу ее забыть.
Я думал: почему она больше не приходит поиграть?
Ее отец тоже не приходил. Я очень переживал из-за этого.
Когда я учился во втором классе старшей школы, я спросил у отца:
— Кто был тот человек, что приходил к нам в гости тогда, и приводил свою дочь?
— Мы с ним поссорились, и больше не разговариваем, — раздраженно ответил он.
Видимо, отец не хотел больше с ним видеться. Я решился спросить о том, что меня волновало.
— Нет, тебе нельзя с ней встречаться, — последовал ответ.
Еще я целовался с парнями. Конечно, не всерьез.
Поцелуй — это знак доверия.
В первый раз меня поцеловал парень, когда мне было девятнадцать. Мы вместе выпивали и уже собирались идти домой.
— Ну, пока! — сказал он беспечно и неожиданно поцеловал меня. Я был так счастлив!
С тех пор, когда я хочу доказать свое доверие другому парню, я его целую. Еще я целую своих музыкантов на концертах.
Поцелуй — это все равно, что рукопожатие или объятия.
Это мой способ сказать: «Я тебе доверяю».
Когда женщина плачет? Тогда я её тоже целую.
Когда я превысил скорость и попал в аварию, я стоял и курил перед своей разбитой вдребезги машиной. Мне позвонила моя девушка. По ту сторону трубки она плакала и кричала на меня:
— Что ты творишь?
Но об этом я расскажу в другой раз.
Глава 4.2. Загадка оникса
Сегодня разговор пойдет о моде.
Я не очень за ней слежу. Я интуитивно знаю, какую одежду хочу носить, а какую — нет.
