нее Кэртиану не удержать. Пока жив Лорио, пока никому не известно, что на троне – пустое место, калека, нас еще будут бояться, но потом, через десять, двадцать, тридцать лет?
– Прекрати ныть! – Художник не сразу сообразил, что прикрикнул на анакса так же, как на него самого кричал Лэнтиро Сольега. – Если с головой в порядке, обойдешься без кулаков. Раз кроме тебя некому – значит, сможешь. Потому что должен!
– Прости! – Эрнани с виноватой улыбкой посмотрел на Диамни. – Я все понял. Мы каждый вечер будем запираться от всех, я стану ныть, а ты будешь меня ругать.
– Если нужно, я готов. – Диамни внимательно посмотрел на юного правителя и решился. Мальчик имеет право на правду, и у него достанет сил ее перенести. – Эрнани, – голос художника дрогнул, несмотря на все его усилия, – я должен тебе кое-что сказать. Сначала тебе будет больно, потом станет легче. Один из твоих братьев и в самом деле был подлецом, но не Ринальди, а Эридани.
– Я знаю, – тихо сказал анакс.
– Знаешь?! Давно?..
– Я все понял, когда ты принес меч. Эридани – отец ребенка Беатрисы. Ты хотел сказать мне это?
– Да. Но это не все. Эрнани, я лгал тебе. Я добивался встречи с Ринальди не для того, чтобы его рисовать. Я был убежден в его невиновности и пытался его спасти.
– Но что ты мог?
– Мало, но я сказал ему, что мы с учителем ему верим, и я передал ему оружие, сандалии и отмычки.
– Передал?! – подался вперед Эрнани. – Ты подходил к решетке?
– Да. Ринальди освободился от оков… Не знаю, что с ним случилось, я ждал его у Пенной реки. Мастер Лэнтиро был уверен, что ее исток сообщается с лабиринтами. Мы надеялись, что Ринальди выплывет, но я нашел лишь меч Эридани. Теперь ты знаешь все. Хотя нет… Когда Ринальди уходил в лабиринты, он просил меня стать его братом. Я не могу ничем подтвердить эти слова, но я был счастлив и горд. И не потому, что я – найденыш, а Ринальди принадлежит к дому Раканов. Он… Мне трудно об этом говорить и еще труднее слушать, как проклинают его имя. Я не знаю, что случилось в лабиринтах, но я не сомневаюсь, что город спас Ринальди!
– В тебе Рино нашел лучшего брата, чем я.
Эрнани отвернулся к окну. Диамни тихо опустился на скамью у стены. Есть мгновения, которые нельзя спугнуть. Мелькнуло что-то золотистое. Бабочка… Махаон…
– Диамни, – голос юного анакса звенел, как струна, которая вот-вот оборвется, – я знаю, что делать. Позови дежурного эория!
Молодой воин в цветах Унда возник на пороге немедленно, за его спиной маячили два мечника.
– Мой анакс.
Весть о найденном мече уже разнеслась по дворцу.
– Эорий, – Эрнани не отказался от титула, – мне нужен Абвениарх.
– Повиновение анаксу.
Человек в лазоревом плаще вышел, и тут Диамни его вспомнил. Он опустил глаза во время казни – значит, в нем живы совесть и сострадание. Нужно сказать Эрнани, пусть этот воин войдет в число его приближенных. Художник закрыл дверь и повернулся к бывшему ученику.
– Что ты задумал?
– Гальтары должны знать правду.
Итак, Ринальди будет оправдан. После смерти…
– Почему ты молчишь?
– Не знаю. Если
– Ты веришь в вечную жизнь?
– Хочу верить, а вот верю ли, не знаю и сам.
Они помолчали, потом Эрнани спросил, как называется влетевшая в покой бабочка. Диамни ответил, и снова стало тихо. Они слишком хорошо понимали друг друга, чтобы разговаривать.
Абвениарх появился неожиданно, хотя анакс и художник ждали именно его. Он уже все знал – то, что знали все.
– Мой анакс, абвениаты оплакивают твою потерю и приветствуют твой восход.
Слова, обычные, ритуальные слова, но как значительно произнесены!
– Слово Абвениарха несет надежду.
Еще одна ритуальная фраза…
– Я знаю, что мой брат Ринальди невиновен, и я хочу, чтобы это узнали все. – Эрнани не стал ходить вокруг да около.
– Эти слова и эти чувства делают честь брату, – Богопомнящий вздохнул, – но не анаксу.
– Что? – Глаза Эрнани блеснули, как у Ринальди.
– Мой анакс, ты будешь удивлен, но невиновность Ринальди была для меня очевидна уже в день
