смогут ничего взять с разоренной провинции, и им не прорваться через быструю, многоводную реку, особенно если ее берега как следует охранять. Между Саграннскими горами и Рассанной вновь будет дикая земля, но это лучше затяжной драки, которая сожрет груды золота и тысячи жизней. Когда загнил палец, его отрезают, чтоб спасти руку, а когда загнивает рука, нужно отрезать и ее, чтобы спасти жизнь. Налоги, конечно, придется поднять. Хлеб хлебом, армия армией, но надо будет и холтийскому кану заплатить. Пусть Кульбабе накормит лошадей в кагетских садах, тогда бириссцам придется повернуться к Варасте спиной и спасать своего Адгемара.
Старый лис, без сомнения, знает, что творят его союзники, вопрос в том: сам ли Адгемар спустил их с цепи или (разумеется, с его согласия) это сделал кто-то другой. Кто-то… выбор невелик. Дриксен, Гаунау, Гайифа, Агария. У других просто не хватит денег.
– Мы, узнав о нападении, пожелали видеть посла брата нашего Адгемара Кагетского, – перебил кансилльера Фердинанд, которого никто не уполномочивал никого вызывать. Дело короля было выслушать доклад и предложить говорить Лучшим Людям.
Штанцлер поклонился.
– Посол королевства Кагета казарон Бурраз-ло-Ваухсар из рода Гурпотай ждет за дверью. С ним по праву Золотого Договора[124] посол Гайифской империи конхессер[125] Маркос Гамбрин.
– Мы желаем с ними говорить. Пусть войдут.
2
Посол был красив и значителен – кагеты по праву считались красивым народом. Рядом со статным Бурразом похожий на худосочный грибок гайифец казался еще меньше, чем был на самом деле, но его присутствие говорило о многом.
Гайифа была давнишней соперницей Талига. После Двадцатилетней войны, в которой предок Рокэ Алвы изрядно ощипал имперского павлина[126], Гайифа избегала прямых столкновений, предпочитая загребать жар чужими руками. Талиг жил, воюя если не на западе, то на севере, теперь загорелась и южная граница, и Сильвестр больше не сомневался, что благодарить за это следует Его Величество Дивина Восьмого.
Конхессер Маркус изобразил наивежливейший поклон и занял место на посольской скамье напротив Лучших Людей, среди которых (Сильвестр в этом не сомневался) имел немало союзников и прознатчиков. Всем своим видом имперский дипломат выказывал беспристрастность и легкую озабоченность. Бурраз-ло- Ваухсар держался не хуже, но Сильвестр был готов поклясться – кагету не по себе, несмотря на присутствие гайифца. Попробуй докажи укушенному соседу, что на него напала не твоя собака, а чужая овца, а вот кто укусил Фердинанда – непонятно. Король не должен был заговаривать о Кагете, а он заговорил и как заговорил!
– Мы хотим знать, – Оллар смерил вошедших тяжелым, воистину королевским взглядом, – знает ли брат наш Адгемар о делах его подданных?
А вот это ошибка. Бурраз и Маркус – старые воробьи. Вместо того, чтоб отвечать по существу, примутся объяснять, что бириссцы никогда не являлись ничьими подданными. Строго говоря, так оно и есть, но Жанетте не нужно быть венчанной с Жаном, чтоб родить от него Жанно…
– Ваше Величество, – казарон долго жил в Олларии и говорил на талиге четко и правильно, – я повергнут в ужас зверствами бирисских предводителей и благодарю Создателя, что они не являются подданными Кагеты.
Мой государь, без сомнения, разделит скорбь Талига. Я немедленно пошлю к нему гонца, ибо сердце мое неспокойно. Ваше Величество, я боюсь, что Кагета, как и Талиг, могла подвергнуться нападению с гор.
Кагет врал, но поймать его на лжи было невозможно. Разговор с Бурразом приведет к одному – кагеты, «опасаясь угрозы с гор», примутся укреплять северо-западные рубежи. С помощью «ничьих» бириссцев, разумеется.
– Мы удивлены, – прервал излияния посла Фердинанд, – что брат наш Адгемар не догадался о замыслах бириссцев, ибо я не могу и помыслить, что правитель дружественной Кагеты не сообщил бы нам о готовящемся нападении, располагай он подобными сведениями.
– Без сомнения, Его Величество Адгемар написал бы брату своему, – заверил кагет, – но бирисские племена не являются единым целым и не имеют одной головы.
Мой казар принял некоторых из них на службу, это так. Мы – мирный народ, но нам угрожают холтийские язычники, и мы вынуждены содержать бирисскую дружину. За последние триста лет на землях Кагеты возникло несколько бирисских деревень, в которых проживают семьи воинов, находящихся на службе казарии, но большинство бириссцев продолжают жить в горах по своим старым законам. Те, кто служит Кагете, не могут знать, что делают их дикие сородичи. Бириссцы – свободный народ, как свободны все народы горной Сагранны. Мы не имеем права вмешиваться в их дела.
А здесь казарону[127] даже врать не пришлось. По одной из статей Золотого Договора, ни одно из подписавших его государств не претендовало на Саграннские горы и не могло самочинно вводить туда войска.
– Да простит мне Его Величество, – гайифский грибок поднялся с места, – по Золотому Праву я прошу слова.
Фердинанд промолчал, Маркус расценил это как согласие.
– Увы, – конхессер казался искренне огорченным, – обитатели гор не веруют в Создателя, их обычаи запрещают прощать обиды, как бы давно они ни были нанесены.
В свое время талигойские поселенцы вытеснили бириссцев с их исконных земель в горы, и далеко не все нашли приют в Кагете.
Потомки изгнанников могли счесть, что пришло время мести. Кто знает, откуда они пришли. Более того, мы даже не можем с уверенностью утверждать, что в нападениях повинны именно бириссцы. В Сагранне проживает несколько племен, внешне похожих друг на друга. Я допускаю, что в набегах на Варасту виновны другие горцы – местные жители могли обознаться. В любом случае мой Император убежден, что Адгемар Кагетский ничего не знает и не может знать о том, что происходит в горной Сагранне.
– А вы, посол, – глаза Фердинанда не сулили Маркусу Гамбрину ничего доброго, – тоже не знаете, что
