– Но ваши старейшины…
– Нет старейшины превыше совести. Те, кто послал сына моего отца к тебе, повелели хранить тебя, и я исполняю это. Я всего лишь не расскажу достославным того, чего не расскажу. Разве ты сам живешь иначе, хоть и зовешь Создавшего Сущее иным именем?
А ведь рыжий прав. Только мы решаем, подлость совершили или подвиг, только мы и никто иной! Молва может приговорить героя и вознести мерзавца, такое есть, было и будет, но осудить может только совесть, а совесть требует остановить войну, пока не поздно, послать Адгемара к Чужому и вернуться. Совесть требует одного, здравый смысл и данное слово – другого.
– Ты мне не ответил.
– Я ответил, но ты хочешь продолжить разговор и не знаешь, как. Тогда тебя спрошу я. Что связало тебя с моим народом? Это не деньги, не корысть, не служба своему сюзерену, но что?
Эпинэ опустился на застеленную золотистыми шкурами постель.
– Каллиоль, что будет, если гоганни полюбит не гогана, а он гоганни? Их ждет смерть?
– Ты говоришь о себе, о своем друге или просто исполнен любопытства?
О себе, о своем друге и о лучшей девушке под этими небесами. Но сейчас он солжет, потому что жизнь Мэллит он не доверит ни Каллиолю, ни самому Создателю. Свою – пожалуйста, а ее – никогда!
– О себе. Я люблю дочь торговца Жаймиоля. Ее зовут Мэллит.
– Мэллит… Это имя означает «избранная в жертву». Оно редко приносит счастье… – гоган задумался, – о правнуках Кабиоховых знают мало и говорят много. Мы так хотели, и так стало. Названная Мэллит любит тебя?
Нет, не любит. Она любит Альдо, ради него она нарушает все запреты, разгуливает по Агарису этими их клятыми Ночами Луны, лжет своему отцу и своему богу. Он тоже солжет.
– Не знаю. Я видел ее только раз. Мы не говорили.
– Тогда ты любишь не ее, а ее лицо и свой сон. Мой совет – забудь.
Он бы забыл, если б мог. Хотя, нет, не забыл бы!
– Ты мне не ответил. Гоганни, полюбившую инородца, ждет смерть?
– Кто знает… Я не помню, чтоб где-то когда-то подобное бывало с гоганни. Гоганы никогда к себе не приводили чужих женщин, но, случалось, уходили из общины. Для детей Гоховых они умирали, для прочих – жили и имели потомство. Одежду и цвет волос легко изменить. Я не слышал, чтоб ушедших преследовали, если они просто оставляли свой народ, не украв, не убив, не овладев тайным знанием. Среди соратников Франциска Оллара было трое гоганов, их потомки стали талигойскими дворянами, им никто не мешал. Если Мэллит готова умереть для семьи и родиться для тебя, ей вряд ли грозит большее, чем смена имени, но как ты увидел ее?
– Ты знаешь, почему я здесь?
– Да.
– Я сопровождал Альдо Ракана на встречу с вашими старейшинами. Когда он согласился на ваши условия, клятву скрепили по вашему обряду и привели девушку… Мэллит.
– Она стала Залогом? – Голос Каллиоля дрогнул.
– Кажется, Енниоль назвал ее именно так
– Забудь о ней! – Таким своего переводчика Эпинэ еще не видел. – Забудь! Ставшая Залогом перестает быть женщиной, она – аркан, щит и копье для того, кто связан с ней. Ее девственность в глазах правнуков Кабиоховых дороже всего золота мира. Поднять глаза на ставшую Залогом – это больше, чем осудить себя на смерть.
– Закатные твари, да что ж вы с ней сделали?! За что?!
– Она – избранная в жертву, – тихо сказал гоган, – смирись с этим. Она не будет принадлежать ни одному мужчине. Этого не изменить и не исправить.
– Это несправедливо!
– Несправедливо, – согласился Каллиоль, – по отношению к ней. И к тебе, раз ты ее любишь и никогда не обретешь, но что значит несправедливость к двоим в сравнении с обретением нашим народом права первородства? Прости, сыну моего отца нужно идти. Я вернусь, освободившись от того, что ты принес, и мы найдем время договорить.
Робер согласно кивнул. Ему нужно собраться с силами, чтобы вытащить из Каллиоля все, что тот знает. Что такое этот проклятый Залог? Вдруг Мэллит вовсе не любит Альдо, а привязана к нему с помощью магии и ее можно освободить? Выход должен быть!
– Выход должен быть, а, Ваше Крысейшество? – Эпинэ тронул пальцем кончик любопытного розового носа. Клемент чихнул и принялся чистить усы. После того, как омерзительные предметы унесли, он чувствовал себя превосходно. Жаль, что крысы не разговаривают.
Эпинэ, не снимая сапог, бросился на кровать и прикрыл глаза. Часа два у него есть, потом вернется Каллиоль… Один Леворукий знает, где их застанет следующая ночь, а он должен узнать все, даже самое плохое.
3
Крыс нужно кормить, кормить нужно всех, иначе они сживут со свету. Клемент требовал еды и был прав. Робер Эпинэ отцепил от себя верещавшего приятеля и оглядел залитую ярким утренним светом спальню. Ничего съедобного – свечи, и те не сальные, а восковые. Значит, надо спускаться вниз, там ждут горы еды и моря выпивки. Иноходец подмигнул крысу, но настроение у него было не очень хорошим. Робер был собой недоволен – он уснул и продрых до утра, а Каллиоль не стал его будить. Зря. Их разговор был куда важнее нескольких часов сна.
