романтично, мой оруженосец, без сомнения, будет в восторге. Но, насколько мне известно, вышеупомянутые седуны по нашу сторону гор особых вольностей себе не позволяли. – Рокэ повернулся к адуанам. – Губернатор доносит, что в Варасте сейчас больше двадцати тысяч бириссцев, это правда?
– Вранье, – отрезал Клаус, – хорошо, если лап двадцать наберется. Да им больше и не надо – нагрянули, пожгли, порезали и назад. Их дело такое, разбойничье. Чтоб побыстрей да потише, большими стаями они не ходят.
– Очень хорошо, – кивнул Рокэ. – Лово, если что, их учует?
– Еще бы, – Клаус любовно взглянул на своего урода, – он у нас такой, кого хошь выследит.
– Почему вы меня искали?
– Господин Прымперадор, – начал Жан, но Бонифаций договорить таможеннику не дал:
– А потому, что сии воины знают многое, что родившимся не в Варасте неведомо, и желают отплатить злокозненным язычникам за их непотребства. Жан и Клаус собрали таможенных стражей, охотников и пастухов, коих судьба привела в окрестности Тронко, и желают возложить жизни свои на алтарь отечества.
– Мои разведчики обойдутся без дезертиров, – скривился Леонард Манрик, – я не верю этим людям. Нам внушают, что против нас не больше четырех тысяч, тогда как совершенно точно известно, что в Варасте действует пятнадцатитысячная армия.
– Вам бы, сударь, прошу прощения, с такой верой в то, что сами не видели, клириком быть, – вдруг выпалил Жан. – Нет там пятнадцати тыщ и не было никогда. Седуны не числом берут, а наглостью да нашей глупостью…
– Еще одно слово, дезертир… – Манрик поднялся, его лицо стало белым. Собака подняла голову и глухо заворчала, епископ поставил кубок, намереваясь ответить, но не успел.
– Сядьте, генерал. – Рокэ и не подумал повысить голос, но «навозник» молча упал в кресло. – Никто вам этих людей не навязывает. Значит, хотите с армией идти?
– Так точно, – выпалил чернявый.
– Оба решили? – Голос Алвы был все таким же ровным.
– А то как же, – удивился Клаус, – мы ж все на пару.
– Приказ о вашем производстве в капитаны и введении в командование двумя отрядами разведчиков из числа бывших адуанов и варастийских добровольцев будет готов через час. Господа, – Рокэ отвернулся от остолбеневших варастийцев, – утром мы выступаем. Кроме адуанов, со мной пойдет девять тысяч человек – пять конных полков, три пеших, кэналлийцы и часть артиллерии. Граф Манрик, вы принимаете командование над остальной частью армии. Ваше дело защищать Тронко и особу губернатора. Начальником штаба у вас остается Хэвиленд.
Маро, Шенонсо, Монтре, вы поступаете в распоряжение Манрика. Барон Вейзель, граф Савиньяк, маркиз Дьегаррон, виконт Феншо-Тримэйн, полковник Бадильо, прошу вас отдать соответствующие распоряжения своим людям и к полуночи вернуться ко мне за соответствующими указаниями. Ваше Преосвященство, примите мою благодарность, вы нам очень помогли.
– Я отправляюсь с вами, – не терпящим возражения тоном заявил епископ, – дабы укреплять дух богобоязненного воинства и нести многомерзким язычникам свет олларианства.
– Как пожелаете, Ваше Преосвященство, но удобств не обещаю.
– Тело наше подчиняется душе нашей. – Бонифаций тяжело поднялся и направился к выходу. Рокэ с невозмутимым лицом открыл перед святошей дверь и вышел вместе с ним и кэналлийцами. Таможенники и их пес убрались следом.
– Надеюсь, господин генерал, вы с двадцатью тысячами удержите врага за Рассанной до нашего возвращения? – Оскар Феншо нежно улыбнулся Манрику.
– Если вы вернетесь, – огрызнулся Леонард, – эти мужланы заведут вас в ловушку, это так же верно, как…
– Как то, что вы попадете из пистолета в пролетающую корову, – заметил Савиньяк, натягивая перчатки.
– Дурной пистолет, – буркнул «навозник», – вы это знали, потому и предложили пари.
– Я и впрямь знал пистолет, – не стал спорить кавалерист, – и еще я знал стрелка.
– Уймитесь, господа, – прикрикнул Вейзель, – может быть, мы расстаемся навсегда, не стоит на прощание вспоминать о всяких глупостях.
– О каких именно? – Рокэ стоял в дверях, с ленивым любопытством разглядывая набычившегося Манрика. – Я, кажется, слышал слово «пистолет».
– Ерунда, – махнул рукой Вейзель. – Манрик поспорил с Савиньяком, что собьет из его пистолета воробья с соседней крыши, но промахнулся.
– Все дело в пистолете, – стоял на своем Леонард.
Рокэ шагнул к Эмилю.
– Пистолет!
Кавалерист с готовностью протянул Алве оружие, он молчал, но глаза его смеялись. Рокэ взял пистолет правой, переложил в левую и, почти не глядя, пальнул в сторону окна. Комната наполнилась пороховым дымом, но стоявшая на подоконнике бутылка не пострадала.
– Видите, – удовлетворенно произнес Леонард Манрик, – из дурного пистолета промахнется даже лучший стрелок.
– Верно и обратное, – Алва бросил злополучное оружие на стол, – дурной стрелок промахнется даже из лучшего пистолета.
