– А, так вы о поединках… Уверяю вас, предел человека – двенадцать, в крайней случае четырнадцать врагов, если они, конечно, умеют держать шпагу. Впрочем, – Рокэ задумался, – не знаю, можно ли подобную комбинацию называть поединком.
– Не лукавьте, герцог, вы уложили раза в два больше.
– Ну, – протянул Рокэ, – там были свои обстоятельства, но вернемся к нашим казаронам. Я остаюсь с пехотой, Его Преосвященство защищает «беззащитный» обоз, а вы, Эмиль, ждете на опушке. Ричард, отправляйтесь с Савиньяком. Ваше дело стоять и смотреть. Когда начнется схватка, скачите к Его Преосвященству, он будет на другом краю рощи. Не заблудитесь?
Заблудиться?! В этом лесочке! Глянул бы Ворон на надорские леса…
– Нет, монсеньор!
– Вот и славно, чадо, – мурлыкнул епископ. – Пресвятая Октавия, уж не блудницу ли сарагойскую я зрю?!
– Нет, Ваше Преосвященство – невозмутимо сообщил Алва, – это всего лишь генерал Шеманталь. Просто он, как и вы, сегодня сменил туалет.
Это было мягко сказано! Ричард смотрел на бывшего адуана и не понимал, кто сошел с ума – Ворон, Шеманталь или он сам. Голову мышастого жеребца, на котором восседал командующий авангардом, украшала трофейная казаронская корона, умело прикрученная к конскому оголовью, к короне были прилажены три пары женских височных подвесок, в гриву зачем-то вплели браслеты и кольца, а в хвост – амулеты, хранящие от дурного глаза и укрепляющие мужскую силу. Еще одна корона красовалась на голове самого Шеманталя, причем таможенник лихо сдвинул золотой обруч набекрень наподобие варастийского берета. На шее Жана болталось несколько ожерелий и богатое монисто, а на поясе бренчали связки колец.
– Ну как, монсеньор? – пропищал великан, кокетливо закатывая глаза.
– Очаровательно, – кивнул Рокэ, – надо поднять вопрос о новых мундирах для авангарда. Надеюсь, ваши люди выглядят не хуже?
– Корон на всех не хватило, – Жан с трудом сдерживал смех, – а так ничего. Кони, когда их обряжали, молчали, а двуногие, те ржали – в лисьем лагере слышно было.
– Не сомневаюсь, наши кагетские друзья вас оценят, – сверкнул глазами Рокэ.
– Постараемся, монсеньор. Уж мы им перепляс устроим, мало не покажется.
– А почему, чадо, – вмешался Бонифаций, о сане которого сегодня напоминала разве что тонзура, – не вздел ты на коня своего наперсный знак? Видел я клад, что взят был в Барсовых Вратах, и были там не только услады для женщин и властителей земных, но и эсператистские игрушки.
– Думали, Вашпрысвященство, но решили, что нехорошо это… Особливо при вас. В одного ж Создателя веруем!
– Создатель-то один, но мы веруем правильно, – поднял палец Бонифаций, – а агарисские еретики – нет. Так что вздевайте, чада, их цацки на борзых коней. Хорошо блестят – далече видно будет.
2
Лицо Мильжи оставалось непроницаемым, но Робер успел привыкнуть к бириссцам и понимал, что тараму[153] неприятно стоять рядом с главой казаронского ополчения. Эпинэ вполне разделял его чувства – обвешанный оружием статный красавец в роскошной одежде был откровенно глуп и самовлюблен. Эпинэ никогда б не доверил командование правым крылом этому павлину в доконавших Иноходца золоченых сапогах, но Адгемар придерживался другого мнения.
– Я смешаю талигойского ублюдка с конским навозом, – провозгласил упомянутый павлин. Кажется, его звали Туххуп-ло-Марапон, и был он из того же рода Парасксиди, что и встречавший Робера на границе Виссиф. Виссиф со своими людьми тоже был здесь, так же как Серон и его пожирающий виноградных улиток родич. Лис собрал всех, кого можно и кого нельзя, в результате к Дараме стянулась чуть ли не стотысячная орда.
Пришли все от знатнейших и славнейших повелителей многотысячных дружин до голодранцев, за которыми тянулось несколько очумевших крестьян на рабочих лошаденках. К счастью, на то, чтоб отделить воинов от нищих, Адгемара хватило. Самых никудышных, которых набралось тысяч десять, поставили во вторую линию на правом крыле, на взгляд Робера, и так чересчур усиленном. Пятнадцать тысяч на левом фланге и семьдесят на правом, не считая, с позволения сказать, голоштанного резерва. Зачем?!
Иноходец этого не понимал – Багряная Стража превосходила силы Ворона вдвое, если не больше, «барсы» готовились к драке не на жизнь, а на смерть, а орава казаронов и их дружинников мало походила на армию. На поле боя от бестолково мечущейся толпы неприятностей не оберешься, Эпинэ видел, как Ворон у Альтхекс погнал дриксенскую конницу на собственную пехоту, и что из этого вышло! И это при том, что кавалерия кесаря славилась дисциплиной и выучкой! Робер пробовал говорить об этом с Адгемаром, тот согласно кивал седой головой и делал по-своему.
Простучали копыта, знаменуя появление командующего левым крылом. Тоже глупость. Эпинэ еще не видел Луллака в деле, но, по словам Мильжи, племянник Лиса годился в полководцы куда больше Туххупа и самого казара. Конечно, чванным казаронам, большинству из которых перевалило за пятьдесят, вряд ли понравится ходить в подчинении у человека, годящегося им в сыновья, но Адгемар сидит на престоле крепко. Он может и должен не обращать внимания на шипенье из щелей, в конце концов, победа дороже.
Луллак, такой же статный и красивый, как и Адгемар, спрыгнул с коня, скрестил руки на груди, приветствуя венценосного дядю. Молодой полководец казался озабоченным.
– Талигойская пехота ночью вышла в поле и встала напротив лагеря ближе к моему крылу. Вся или в роще кто-то прячется, не видно. Думаю, прячется, уж больно их мало.
– Мы втопчем захватчиков в конский навоз, – прогремел не страдающий разнообразием мыслей Туххуп. Все, от породистого орлиного носа казарона до сверкающих золотом треклятых сапог, излучало самодовольство – чувство накануне боя, мягко говоря, неуместное, особенно если твой противник – Рокэ Алва.
– Это мудрое решение. – Белый Лис посмотрел на распустившего хвост придурка с нескрываемым одобрением. – Пусть ваши воины сметут захватчиков с лица земли.
