остальным, герцог все больше молчал, предоставив распоряжаться Шандеру. Адмиралу явно не хотелось ни с кем общаться, и ему это почти удалось – придворные были поглощены своими переживаниями, а воин никогда не заговорит со старшим раньше, чем к нему обратятся. Впрочем, когда процессия миновала городские ворота, у которых стояли два толстых стражника с добродушными круглыми физиономиями, герцог придержал коня.
– Шани, я еду в Гелань.
– Но, Проклятый меня побери, почему?!
– Сам не знаю, но я должен быть там. Отец Парамон, по всему видно, разумный человек, поймет.
– Вы поедете один?
– Да.
– Может, лучше взять с собой дюжину «Серебряных»?
– Нет, и не настаивай. Извинись за меня должным образом и проследи, чтобы наши друзья были на виду и никуда не отлучались.
– Вы полагаете, кто-то из них связан с засадой?
– Не знаю, но очень даже может быть.
Однако попасть в Высокий Замок Рене не удалось. Ланка то ли разгадала его намерения, то ли просто поджидала своего героя, чтобы вместе въехать в город. Поняв, в чем дело, девушка твердо вознамерилась сопровождать герцога в Гелань.
Будь в их отношениях все так же просто и светло, как несколько месяцев назад, Аррой вряд ли стал возражать: дорога, вопреки всему, представлялась ему безопасной, а выросшая к холмах Илана была отличной наездницей. Рене боялся другого: он не хотел совместной поездки под звездами именно потому, почему Ланка к ней стремилась. Герцог не был уверен в собственной выдержке, в том, что они доедут до Гелани, а не свернут в густую траву. Последнее могло кончиться плачевно, и вовсе не из-за рыскающих по Таяне гоблинов. Просто после ночи неминуемо наступит утро.
Рене не мог позволить себе романа с принцессой. Принцесса не собиралась лишаться ночной поездки. Брать с собой охрану после того, как Илана узнала, что он решил ехать один, значило оскорбить девушку, и Аррой остался в Ресске. Потом он не единожды проклял свое решение.
Феликс наконец добрался до нижнего ящика личного письменного стола Филиппа. Все эти дни новый Архипастырь провел в беседах с клириками, церковных церемониях и написании неотложных писем, с трудом выкраивая время на сон и еду. Но сегодня он решил во что бы то ни стало разобрать личные бумаги покойного и сделать это без свидетелей. С бюро из белого дубца пришлось возиться почти до заката. Феликс хотел было на этом и закончить – предстояло ночное бдение в храме Эрасти, но выдвинутый наугад нижний ящик стола оказался почти пустым. Там лежал лишь старый, изгрызенный то ли веками, то ли крысами пергамент и несколько листов бумаги, на котором почерком Филиппа были старательно воспроизведены уцелевшие куски документа, а над разобранными словами был надписан восстановленный текст. Бывший рыцарь с удивлением читал непонятные строки:
Над последующими страницами грызуны потрудились так, что разобрать написанное не взялся бы сам Проклятый! «Вернее, – мысленно поправился новый Архипастырь, – сам Эрасти Церна». Филиппа, видимо, очень занимал смысл манускриптов. На полях Феликс прочел торопливые записи: «Единый корень… Эльф- предок, согрешивший с человеком? Человек, согрешивший с нелюдем? Два меча? Михай Годой и Рене Рьего? Неужели ничего нельзя…»
Глава 29
Вечер обещал быть превосходным. Местный эркард быстро оправился от потрясения, вызванного нежданным визитом во вверенный ему городок гостей королевской крови. Ресск был маленьким, но богатым, так что разместить прибывших, окружив их сносным комфортом, отцам города было вполне по силам. Брата Парамона, сопровождающих его клириков, а также принцессу Илану и ее дам приютил циалианский монастырь, вокруг которого, собственного говоря, и вырос Ресск. Илана пробовала возражать, но требования этикета, предписывающие, что незамужняя особа королевской крови может провести ночь только в святой обители, обжалованию не подлежали.
Рене и Шандер воспользовались гостеприимством эркарда. Добряк выставил на стол столько снеди, словно вознамерился накормить всех «Серебряных», которым, кстати говоря, тоже было грех жаловаться на жизнь. Придворных принимали знатнейшие горожане, ранеными занялись два славных медикуса, а четверых погибших положили в иглеции.
Вскоре настроение у тех, кто не стоял в карауле (впрочем, простоять ору воину нетрудно, особенно если он знает, что впереди ждет добрый ужин, мягкая постель и ласковая вдовушка), поднялось. Число убитых гоблинов вырастало на глазах, равно как и количество придворных, героически ввязавшихся с ними в схватку. Местные девушки и замужние дамы находили массу поводов, чтобы встретиться с гостями.
Гардани и Аррой, однако, довольно скоро распрощались с любезными хозяевами. В отличие от остальных, смотревших на потасовку в пади как на опасное, но не фатальное происшествие, о котором будет что рассказать, они не могли успокоиться.
Добрый эркард был искренне расстроен, когда высокие гости объявили, что будут спать в одной комнате, и выбрали именно эту, выходящую окнами не в уютный садик, а на мощенный булыжником шумный хозяйственный двор как раз над собачьим вольером. О том, что гости нуждаются не столько в покое, сколько в том, чтобы никому в голову не пришло их проведать через окно, бедному хозяину в голову прийти, разумеется, не могло. Нет, Рене и Шандер ничего не опасались, просто они не могли себе позволить быть хоть в чем-то небрежными. Несмотря на усталость, они обстоятельно перевернули выбранную комнату и ничего подозрительного не обнаружили.
