Латский хребет, один из отрогов Варты, называемой также Последними горами. Восточная стена мира, окраина населенных людьми Благодатных земель. Говорят, за первым высоким хребтом скрываются два других пониже, заросшие темным хвойным лесом, а дальше начинается бескрайняя степь, в самом сердце которой упрятано древнее зло, спящее, но не мертвое. Роман зябко передернул плечами. Проклятое воображение, надо выбросить из головы сказки, выболтанные подвыпившим троллем-полукровкой. К Проклятому троллей с их недоразвитыми головами и злобой ко всему им непонятному! И вообще, что зло для троллей, для большинства других рас, скорее всего, окажется добром.
Роман заставил себя сосредоточиться на окрестностях. Дорога петляла между холмов, которые вполне могли сойти за невысокие пологие горы. Поздняя весна окропила сочную зелень кровью – немилосердно цвели маки. Взобравшись на очередную вершину, всадники невольно замерли, завороженные открывающимся видом – над дорогой, струящейся между двух холмов, застыли в полете гигантские всадники. Могучий каменный конь, едва касаясь задними копытами серебристого камня, взмывал в небо, служа, в свою очередь, опорой другому. Двое в развевающихся плащах с обнаженными головами, припав к гранитным гривам, гнали куда-то своих лошадей.
«Так вот вы какие, Стражи Таяны, – подумалось Роману. – Одно из Девяти Чудес Ушедших Веков, над которым не властны ни время, ни ветер…»
– Говорят, если миру будет грозить гибель, они оживут… – Роман вздрогнул от неожиданности. Но заговорил с ним не дух бестелесный, а Рене Аррой. – Никак не могу к ним привыкнуть, – как бы оправдываясь, признался адмирал. Затем, тряхнув седой головой, сменил тему: – А вот и встреча. Так и знал, что нас будут ждать именно здесь. Это место вызывает у гостей уважение к хозяевам, чем король Марко немилосердно пользуется. Впрочем, так и надо, – Рене улыбнулся барду. В ярких солнечных лучах его седина казалась прямо-таки снежной. Мелькнула ставшая привычной мысль – окажись адмирал врагом, справиться с ним было бы тяжко. Даже с помощью магии.
Между тем эландцы быстро готовилась к торжественной встрече. Отряд воинов на глазах превращался в придворную кавалькаду. Разворачивали знамена, всадники набрасывали на плечи темно-синие, подбитые белым шелком плащи, украшенные Полнолунием – личной консигной герцога. Белый волк поднял голову к огромной серебряной луне. Роман подумал, что геральдический зверь как нельзя лучше соответствует своему хозяину. Сам герцог, впрочем, не счел нужным менять походный наряд, только откинул плащ, так что стало видно украшенную изумрудами старинную цепь Первого Паладина Зеленого Храма Осейны, и пригладил растрепавшиеся волосы, после чего заговорщицки подмигнул барду:
– Отсюда и до вечера я политик и дипломат. Ой тоска-тоска-тоска… – Аррой засмеялся, потом лицо его посерьезнело: – Романе, прошу тебя, приглядись повнимательнее к тем, кого увидишь. Я слишком давно всех или почти всех знаю… Свежий глаз надежнее.
– Монсигнор хочет сказать…
– Что времена сейчас непростые… – Рене прервал сам себя: – Они уже подъезжают, поговорим после. Жить будем вместе, на этикет плевать. Вперед, встаем сразу за Диманом и его людьми. – Герцог тронул коня, Роман последовал его примеру.
Посольство Эланда медленно спускалось по склону холма. Сначала – юноши-знаменосцы с орифламмами Эланда, идаконских Волингов и личными знаменами герцога, затем ветераны с обнаженными шпагами и только потом сам Рене, окруженный личной стражей. Роман держался слева от адмирала, слегка придерживая Топаза, чтобы тот не шел голова в голову с герцогским иноходцем. На сей счет Аррой ничего не сказал, но либр не счел нужным еще больше попирать и так изрядно пострадавший этикет. Каким бы знаменитым менестрелем ни был Роман Ясный, рядом с некоронованным повелителем Эланда ему не место. Ставки, однако, были столь высоки, что оглядываться на традиции было бы непозволительной роскошью. Роман не мог покинуть адмирала не только потому, что не хотел пропустить ничего важного, но и потому, что герцог был последней надеждой всех Благодатных земель.
Болотница и ее Каменный господарь со всей определенностью утверждали, что жизни Арроя грозит опасность. Магия в таком случае надежнее кольца воинов, тем более что официально они находились у друзей и союзников, а значит, охрана не могла проявлять чрезмерную подозрительность.
Бард изобразил на лице самую любезную из своих улыбок, произнося про себя охранные заклятия и заклятия-проверки. Через несколько минут он будет знать, кого из пришельцев следует опасаться, кто является не тем, чем кажется, кто в последние дни грешил колдовством и не направлено ли это колдовство против них. Решив быть предельно осторожным, Роман окружил себя и Рене Синей Тенью, не позволяющей посторонним заметить их недавние соприкосновения с магией. Заклятие было утомительным, чтобы его поддерживать, требовалось немало сил и внимания, и Роман знал, что к вечеру смертельно устанет. Опасность на первый взгляд была надуманной – считывать магические следы умели только эльфы и Преступившие, каковым среди таянских нобилей делать было нечего. Тем не менее Роман, сам не зная почему, укрыл себя и герцога в Синей Тени. Он не знал, что не пройдет и трех месяцев, как эта его предусмотрительность спасет Рене жизнь.
Когда либр закончил приготовления, до таянцев было рукой подать. Большое пестрое пятно, замеченное с вершины Холма Стражей, распалось на отдельные фигуры. Кавалькады сближались очень медленно, и Роман получил возможность рассмотреть встречающих – шикарную процессию разодетых всадников, восседавших на разукрашенных парчой и перьями лошадях. По этикету во главе встречающих должен был находиться наследник короны, но Стефан уже полгода как не вставал с постели, поэтому навстречу посланцам Эланда выехали младший принц Марко, его сестра Анна-Илана, кардинал Иннокентий и старый друг короля и его вернейший союзник герцог Михай Годой Тарский.
Если кого-то и удивило, что конь о конь с Рене ехал незнакомец в одежде либра, то внешне этого никак не проявилось. Спускаясь по широкой дороге, Роман не отрывал взгляда от таянских нобилей, стараясь осмыслить и удержать в памяти первое впечатление. Что-то подсказывало ему, что здесь и сейчас закручивается тугой узел, ставкой же в игре будут Благодатные земли, а то и все Подзвездное. Либр, пользуясь случаем, запоминал лица, пытаясь угадать, кто есть кто. Принц Марко оказался мальчиком лет шестнадцати, обещавшим в недалеком будущем превратиться в красавца. Темноволосый, с правильными чертами лица, он открытой улыбкой напоминал дядю по матери. Наверное, именно таким был Рене Аррой, когда впервые ушел в море на поиски легендарного Берега Золотых Пчел[54] . Хотя нет, у Рене выше лоб, жестче линия рта, а глаза… Глаза адмирала слишком напоминали эльфу его собственные. Марко же просто милый мальчик, третий сын, и вряд ли от него стоит ожидать в будущем каких-то сюрпризов. Зато Илана… Вот уж кто должен был бы родиться наследником, в одном ее мизинце больше воли, чем в иных королях. И хороша! Хороша той странноватой, пряной красотой, которой часто бывают отмечены существа смешанных кровей. Причиной тому, видимо, бабушка – корбутская красавица, принесшая таянской короне небольшое горное княжество и большие доходы. Именно там счастливчики находили бесценные черные алмазы после весенних паводков. А где сокровища, там и ножи, и кровь.
Принцесса так уверенно управляла своим конем, что становилась ясно – королевская дочка проводит больше времени на охотничьем дворе, чем среди придворных метресс. Роман откровенно любовался гордой посадкой головы, темными тяжелыми волосами, отливающими на солнце осенней медью, отточенными жестами… А вот это, видимо, кардинал Иннокентий. Неглуп. Явно неглуп. Приятное лицо, но очень некрасивое. Может, клирик просто устал, а может быть, чем-то озабочен. Всадник из него никудышный.
