красоты лицо. Сын Астена изо всех сил сторонился красавицы-сестры, которую никак не мог признать таковой. Впрочем, не он один. Большинство эльфов сходилось на том, что женщины прекраснее, чем Аутондиэль, не рождала земля, но, упаси Великий Лебедь, иметь ее в собственном доме. Астен и Роман с этим полностью соглашались.
Бард, разумеется, понимал, что на этот раз ему не избежать встречи с матерью и сестрой, но изо всех сил старался оттянуть это удовольствие. Он намеревался посетить дом Нанниэль вечером в обществе отца и дяди, но его опередили. Эанке застала его одного, и Рамиэрль приготовился к худшему.
Возможно, он и в самом деле поздоровался чрезмерно сдержанно, и сестра не преминула ему на это указать:
– Вы, брат, посещая людей, в полной мере переняли их скверные манеры.
– Допустим, – Роман старался говорить вежливо, – но если это так, вам стоит избегать моего общества. Меня не переделаешь, зачем испытывать вашу изысканность.
– И тем не менее вы мой брат, и мой долг….
– Мы ничего не должны друг другу, Эанке, и мы никогда не были близки. Ты пришла, потому что хочешь у меня что-то спросить. Спрашивай, лгать не буду.
– Хорошо, – эльфийка поправила смоляной локон, и Роман невольно сравнил ее с женщинами, оставленными в Гелани. Совершенной красоте Эанке не хватало безыскусной нежности Мариты, огненного задора Ланки, таинственности и гордости Лупе. Даже тихая покорность Герики казалась привлекательной рядом с этой уверенностью в собственном превосходстве.
Роман внезапно понял, что не только не любит сестру, но и опасается. Тем не менее он придал лицу выражение вежливого внимания.
– Рамиэрль Звездный Дым, – Эанке требовательно повысила голос, – скажите мне, не видели ли вы во время своих странствий примет, которые предвещали бы конец Рассветных земель?
– Я видел признаки того, что нас ждут серьезные испытания. А будет ли конец света, зависит от многого, в том числе и от того, что будет делать каждый из нас.
– Каждый из нас? – Красавица недоуменно подняла бровь. – Кого ты имеешь в виду?
– Я имею в виду всех живущих в Рассветных землях.
– Нам нет дела до «всех». Мы – Перворожденные!
– Нас никто не звал сюда, сестра. Но раз мы сюда пришли, мы принадлежим этому миру.
– Ты заблуждаешься, – превосходства, звучащего в ее голосе, хватило бы на нескольких королев, – мы не принадлежим этому миру, и мы давно должны покинуть его и воссоединиться с нашими родичами и нашими Повелителями.
– Интересно, – Роман уже не скрывал своего раздражения, – как мы можем это проделать? И вообще, сколько, кому и чего я должен, предоставь решать мне самому.
– Эльфы созданы Творцом и являются Детьми Света, они не должны иметь отношения к различным грязным тварям, которых Творец сметет с лица земли за их мерзости….
– Подожди-ка, дорогая. С чего это ты решила, что ты лучше людей или, скажем, трясинников? Оттого, что ты рождена бессмертной, но вечная жизнь, доставшаяся тебе даром, отнюдь не делает тебя лучше бабочки, живущей один день. Ты красива, не спорю. Но есть и красивее тебя. И умнее. Кто же дал тебе право судить о тех, кого ты не знаешь?
– Я давно подозревала, что ты предатель. Именно из-за таких, как ты, мы опоздали на Зов и остались здесь, – Эанке уже не выбирала выражений. Впрочем, гнев ей даже шел, придавая ее совершенным чертам особенную яркость.
– Называй меня как хочешь, но не вздумай – ты слышишь, – Роман неожиданно для самого себя схватил сестру за плечи и несколько раз встряхнул, – повторяю – не вздумай мешать мне. Я люблю этот мир, и я буду его защищать. Если понадобится, то и от тебя тоже!
Шандер Гардани со вздохом облегчения сел в седло – каждое посещение старой Терезы, няньки его покойной жены и экономки бедняги-эркарда, давалось графу с трудом. Он, конечно, был благодарен старой женщине за старое, но после смерти отца Ванды выносить старуху стало вовсе тяжко. Шандер слегка тронул бока гнедого, граф предпочитал управлять конем лишь голосом и коленями, разумеется, когда все вокруг было спокойно. Каштан легкой рысцой пошел вниз по причудливо изогнутой улице. Капитан «Серебряных» никуда не торопился. В Высоком Замке ничего неожиданного не предполагалось – Тарский господарь сидел под замком, Стефана защищали Аррой и Преданный. Сдружившаяся с эландцами Белка не отходила от них, выспрашивая о никогда не виденном ею море, а Марита часами простаивала на стенах, вглядываясь в даль в ожидании своего рыцаря. Впрочем, за девушкой приглядывали «Серебряные», так что и на сей счет капитан мог быть спокоен. В последнее время графу все чаще приходило в голову, что, умри он завтра, это никого надолго не опечалит. Он был нужен многим, но все они, даже Белка и Стефан, могли прожить и без него; светом же в окошке Гардани ни для кого не был.
Жеребец поравнялся с иглецием Гелены Снежной, и граф, нежданно для себя самого, свернул к Лисьей улице. Домик лекаря Симона был таким же аккуратным и кругленьким, как и его хозяин. Вымытые окна хитро и весело подмигивали, а калитка в ухоженный садик, где почти все цветы и травы были целебными, была гостеприимно приоткрыта. Шандер чему-то усмехнулся и спрыгнул на землю.
Хозяева оказались дома. Все трое. Толстенький лекарь, очевидно, только что вернувшийся от очередного страждущего, тщательно вытирал полотняным полотенцем вымытые руки. Лупе накрывала на стол – зелено-крапчатые глаза женщины ярко вспыхнули, когда она увидела гостя.
– Я зашел просто так, ничего не случилось, – успокоил Гардани. Граф приветливо кивнул Симону, неловко сжал тонкие пальчики Лупе и вопросительно взглянул на сидевшего в углу весьма живописного мужчину. Было тому лет сорок, может, больше, а может, и меньше – одутловатое лицо еще не успело утратить изначальную красоту, но полуприкрытые глаза и оттопырившаяся нижняя губа его явно не красили. Человек поднял осоловевший взгляд на пришедшего и пробормотал что-то маловразумительное, но попытки подняться не предпринял. Симон промолчал, но Лупе, в лицо которой бросилась краска, отважно повернулась к Шандеру.
– Это мой муж. Он пьян. Впрочем, он всегда пьян.
